Улыбайся всегда, любовь моя - Марта Кетро Страница 4

Я вообще приходила к нему редко, гораздо реже, чем он ко мне, хотя в его квартире было безумно уютно, а у меня вечно пахло котом. Но в тот день он особенно настойчиво зазывал к себе, и я согласилась.

– Заходи в гостюшки, а? У меня скоро урок, новая ученица, но это минут на сорок пять, а потом мы с тобой пощебечем...

Я не торопилась: оделась потихонечку, пошла длинной дорогой, заглянула в магазин за шоколадкой и уже около подъезда перезвонила, что «сейчас придууу». А он как-то вяло: «А, ну заходиии...» И я подумала – «ага». Нет, ну не надо быть провидицей, чтобы подумать «ага»; час назад он горел желанием, а после визита новой девушки остыл.

Я вошла и увидела ее. Ну да – невозможно тонкая, глазастая и большеротая девочка. На ней были оранжевые штаны, цветастое платье до колен, какая-то кофта и бандана – очаровательно, устоять невозможно. Ровно та смесь восточного стиля и европейского разгильдяйства, которая могла прельстить моего неискушенного милого. Сам-то он одеваться не умел совершенно.

– Хочешь кофе?

– Да. Я буду пить из твоей чашки, а ты себе свари новый. – Клянусь, сказала это без задней мысли. Просто в тот момент мне захотелось именно его белую фарфоровую чашку, ну что ж теперь поделаешь. У девушки сделалось интересное выражение лица. У него, впрочем, тоже.

Через полчаса она ушла, и я спросила:

– Ну?!

– Слушай, я такой дурак, кажется, влюбился.

– Это прекрасно, – фальшивым голосом ответила я, как и всегда в таких случаях. Не то чтобы я претендовала на его сердце, но мне было бы приятно, если бы все мои друзья были свободны, а еще лучше, если бы любили только одну женщину – понятно какую. Так спокойнее.

И тут же перестала с ним разговаривать.

Три дня он молчал, потом позвонил и рассказал, как здорово они проводят время. Просто обалдеть, как здорово. Курят траву и гуляют по городу. Олюшка такая раскованная, такая раскованная. У нее собаку, знаешь, как зовут? – Ольга.

На следующий день они пришли ко мне в гости – свежеобразовавшаяся счастливая парочка, но почему-то уже с перекошенными лицами. Я была сама приветливость.

– Вы такие прекрасные, просто чудо! А ты уже перевезла свои вещи к нему? – Тут он отчетливо содрогнулся. – А где вы планируете отдыхать этим летом?..

После их ухода я спустилась в парк, к реке. Был конец мая. Когда я смотрела на медленную прохладную воду, мне казалось, что это все такие мелочи – Олюшка какая-то, наша нелепая дружба, ревность, замаскированная свободой. Главное, что вода течет не останавливаясь, что утята пока маленькие, трава еще свежа и земля с каждым днем прогревается все глубже. Если взять подстилку, можно часами валяться у реки, читать или смотреть на всякую дрянь, проплывающую мимо.

На следующий день в дверь позвонили. С ума сойти – Олюшка. Да у нее сердце льва: вот так прийти ко мне дружить... Его, видите ли, не оказалось дома, и она решила скоротать время со мной. Я так удивилась, что даже картошки ей пожарила.

Разговаривали часа три. Девочка оказалась до странности разумная, хотя употребляла сомнительные вещества вроде винта, который называла «любовь в баяне». Она училась в Историко-архивном, жила в собственной квартирке на Ленинском проспекте. Строгий папа иногда заставлял ее ходить на разовую нетрудную работу, но без особого успеха. Она любила этническую музыку, наркотики и секс. Нормальный, в общем, сероглазый ребенок.

Мы пошли погулять. Я выдала ей свой синий натовский свитер и повела смотреть на реку, – честно говоря, не очень умею развлекать девушек. Стемнело, она развела маленький костерок, и мы долго таращились на огонь, говорили о «нашем мальчике», о том, как у них теперь все будет хорошо, потому что он ее любит, это же ясно.

Потом полезли вверх по склону, к дороге, проломились через кусты и разошлись, я – домой, а она, в моем свитере, к нему.

Всю следующую неделю он звонил и нервно рассказывал о творческих успехах и большом счастье: правда, его белая фарфоровая чашка треснула, но зато они с Олей прекрасно понимают друг друга, вместе стучат на барабанах и пьют микстуру от кашля.