Мечтатель - Иэн Макьюэн Страница 4

За окном шел дождь. Впереди еще неделя каникул. Кэт гостила у подруги. Делать было нечего – только есть. Через двадцать минут от яйца осталась одна обертка. Питер встал на ноги. Его слегка шатало, подташнивало, и было скучно. Прекрасное сочетание для дождливого вечера. Странно: своя комната, а радости нет. «Тошнит от шоколада, – прошептал он и пошел к двери. – И от комнаты тошнит».

Он стал на площадке над лестницей и думал, стошнит его или нет. Но вместо того чтобы отправиться в уборную, пошел в комнату Кэт. Он, конечно, сто раз заходил туда, но при этом всегда был кто-то еще. Питер стоял посреди комнаты, и, как всегда, куклы наблюдали за ним. Он чувствовал себя странно, все выглядело по-другому. Комната стала больше, и прежде он не замечал, что пол в ней наклонный. И кукол с их стеклянным взглядом как будто стало еще больше, а когда он пошел вниз по склону к бывшей своей кровати, ему послышался какой-то звук, шорох. Что-то как будто зашевелилось. Он оглянулся – все тихо.

Питер сел на кровать и стал вспоминать прежнее время, когда он спал тут. Тогда он был совсем ребенком. Девять лет! Что он понимал? Если бы теперь, десятилетним, он мог вернуться туда, то объяснил бы тому бессмысленному дурачку, что к чему. Когда тебе десять, ты видишь всю картину целиком, как все связано между собой, как что происходит… У тебя есть общее представление…

Он старался вспомнить себя младшего, несмышленыша, каким был полгода назад, и поэтому не заметил фигуры, двигавшейся к нему по ковру. А когда заметил, вскрикнул от неожиданности, вскочил на кровать и подтянул колени к лицу. Неуклюже, но упорно к нему двигалась Плохая Кукла. Она взяла кисть со стола Кэт и опиралась на нее, как на костыль. Она ковыляла, сердито пыхтя, и бормотала ругательства, не подобающие даже плохим куклам. Остановилась у ножки кровати, чтобы отдышаться. Питер с удивлением увидел, что у нее вспотели лоб и верхняя губа. Плохая Кукла прислонила кисть к кровати и провела единственной рукой по лицу. Потом взглянула на Питера, тяжело вздохнула, взяла костыль и стала карабкаться на кровать.

С одной рукой и одной ногой взобраться на высоту втрое больше твоего роста – для этого нужны терпение и сила. И того и другого маловато было у Плохой Куклы. Ее розовое тельце дрожало от напряжения, и, вскарабкавшись до середины ножки, она искала, обо что бы опереть свой костыль. Она пыхтела и кряхтела все громче и жалобней. Наконец над кроватью показалось ее лицо, совсем уже потное. Питер запросто мог протянуть руку и поднять инвалидку на кровать. И так же запросто оплеухой сбросить ее на пол. Но ни того ни другого не сделал. Уж очень было интересно. Посмотреть, что будет дальше. Плохая Кукла продолжала карабкаться с криками: «Чертова мать!», «Залягай тебя комар», «Вонючая тянучка». Питер увидел, что головы всех кукол в комнате повернулись к нему. Голубые глаза блестели и таращились еще сильнее, слышалось тихое шушуканье, будто вода журчала в камнях. Шепот перерос в бормотание, а потом все пять дюжин зрителей взволнованно загомонили разом.

– У нее получается! – в гаме расслышал Питер.

– Сейчас мы кое-что увидим, – откликнулась другая кукла.

Еще одна выкрикнула:

– Что справедливо, то справедливо.

И еще два десятка одобрительно загалдели:

– Да?

– Правильно!

– Верно сказала.

Плохая Кукла отпустила костыль и положила руку на кровать. Она цеплялась за одеяло, старалась ухватить его покрепче, чтобы подтянуться. На другой стороне комнаты раздались одобрительные крики, и вдруг куклы, все как одна, двинулись к кровати. С подоконников, с верхушки зеркала, с кровати Кэт, из игрушечной коляски они соскочили на ковер и, подпрыгивая, спотыкаясь, гурьбой валили к нему. Куклы в длинных платьях вскрикивали и падали, запутавшись в подолах, а голые, в одном носке, двигались с жутким проворством. Коричневые и розовые, черные и белые, они надвигались волной, а из каждого недовольного рта неслось: «Что справедливо, то справедливо». И в каждом остекленелом глазу стыла злость, которую Питер всегда угадывал в этой миленькой младенческой голубизне.

Плохая Кукла влезла на кровать и стояла, усталая, но довольная собой, и махала толпе, собравшейся внизу. Куклы сгрудились и торжествующе вопили, поднимали коротенькие руки в ямочках, приветствуя свою атаманшу.

– Что справедливо, то справедливо, – опять галдели они.

Питер отодвинулся на дальний край кровати. Он прижался спиной к стене и обхватил руками колени. Это было что-то необычное. Мама, конечно, услышит галдеж наверху, поднимется сюда и прикажет им замолчать. Плохой Кукле надо было отдышаться, поэтому она не мешала им гомонить. Потом она взяла свой костыль, и кукольная толпа разом смолкла.

Подмигнув своим союзникам, одноногая кукла подковыляла поближе к Питеру и сказала:

– Хорошо устроился, да?

Тон ее был очень вежливый, но в толпе захихикали, и Питер понял, что над ним насмехаются.

– Не совсем понимаю, о чем ты, – сказал он.

Плохая Кукла повернулась к толпе и передразнила Питера:

– Не совсем понимает, о чем я. – И снова обратилась к Питеру: – Удобненько тебе в твоей новой комнате, да?

– А-а, ты об этом, – сказал Питер. – Да, у меня потрясающая комната.

Некоторые куклы внизу уцепились за это слово и стали повторять: «потрясающая… потрясающая… потрясающая…» От повторения слово зазвучало очень глупо, и Питер пожалел, что произнес его.

Плохая Кукла терпеливо ждала. Когда они замолчали, она спросила:

– Нравится жить в собственной комнате, а?

– Да. Я же сказал. Она мне нравится.

Плохая Кукла приблизилась еще на шаг. Питер чувствовал, что сейчас она скажет главное. Она повысила голос:

– А тебе не приходило в голову, что кому-нибудь еще захочется в эту комнату?

– Глупости, – сказал Питер. – У мамы и папы общая комната. Значит, остаемся только Кэт и я.

Его слова заглушил недовольный крик толпы. Плохая Кукла, балансируя на одной ноге, подняла костыль. Это был знак замолчать.

– Только вы двое, да? – сказала она и показала головой на толпу внизу.

Питер рассмеялся. Он не знал, что ответить.

Плохая Кукла подошла еще ближе. Питер уже мог дотянуться до нее рукой. И он чуял, что изо рта у нее пахнет шоколадом.

– Ты не думаешь, что пора еще кому-нибудь пожить в этой комнате?

– Смешно… – начал было Питер. – Вы всего лишь куклы.

Плохая Кукла пришла в неописуемую ярость.

– Ты видел, как мы живем? – завопила она. – Нас шестьдесят запихнули в угол комнаты. Ты проходил мимо нас тысячу раз и ни разу об этом не задумался. Тебе плевать, что нас навалили друг на дружку, как дрова. Ты не видишь, что у тебя под носом. Посмотри на нас! Ни повернуться, ни одной побыть, даже постели нет почти ни у кого. Теперь наша очередь пожить в той комнате. Что справедливо, то справедливо.