Ибупрофен - Булат Ханов Страница 4

Игорь прямо в верхней одежде забрался в постель и натянул одеяло до подбородка. В конце концов, не привезли же его домой, чтобы во сне горло перерезать. Можно, конечно, целую ночь ворочаться с боку на бок, терзаться, жалеть себя. И кому от этого лучше? Точно не ему.

Победой будет заснуть. Назло Сернову и гнилой системе. Пускай посторожат сон анархиста.

С этими сладкими мыслями Игорь отрубился.

* * *

До автобусной остановки Сернов шел поодаль и наблюдал.

И в маршрутку тоже сел. Развалился на переднем сиденье рядом с бабкой и проехал весь путь со скрещенными на груди руками. Как будто обнимал себя и никак не желал отпускать.

Участок с латаным-перелатаным домиком, доставшийся Игорю по наследству от умершей бабушки, располагался на отшибе дачного поселка. Слева за высоким забором из профнастила пряталась от чужих взоров состоятельная семейка. Из-за забора то и дело доносились восторженный детский визг и веселая, но ранящая слух музыка. Отец семейства иногда выходил за забор в шлепанцах и закатанных штанах, чтобы покурить и похвастаться рельефным торсом. А в покосившейся хибаре через тропинку проводил выходные жалкого вида мужичок, худосочный и полуглухой. Он постоянно жаловался на кротов и без малейшего успеха ставил на них ловушки. Этих соседей Игорь мысленно прозвал Мажор и Минор. Позади, сразу за бабушкиным (Игорь так и не привык считать его своим) участком, размещалась дача милых старичков, которые наведывались на нее от случая к случаю и практически ничего не сажали. Земля справа пустовала, а за ней начинался осинник.

И правда, нападай не хочу.

Шагая от остановки к бабушкиному участку, Игорь вообразил, как в перелеске ошивается бон с биноклем. Самого же бона пасут пять-шесть вооруженных федералов из Центра «Э».

Сернов сначала отстал, а затем исчез из виду. Понимал же, что Игорь никуда не метнется.

Игорь меж тем гадал, как с ним свяжется новый оперативник. Постучит в дверь и вразвалочку зайдет в дом? Прикинется незваным гостем? И нацикам, если они действительно следят, это не покажется подозрительным? Боны– безмозглые, слов нет, но они же не слепые.

Ответ отыскался быстро. В узеньких сенях Игорь заметил чужие берцы и кожаную куртку на крючке. Через секунду перед глазами предстал здоровяк в бронежилете и с приметной кобурой на поясе. Незнакомец поднес к лицу надкушенное яблоко. С дерева сорвал.

–Не ждал? Здравствуй, преступничек.

Прозвучало с издевкой.

–Ну что, заколотилось сердечко? Меня Кирилл Евгеньевич зовут.

Заколотилось, да как.

Игорь задержал дыхание. Раз. Два. Три. Теперь легче.

–И что сказали соседи, когда вы вламывались в мой дом?

–Что значит «вламывался»? Оцени, какая аккуратная работа.

Замок, надо признать, в самом деле вскрыли чисто.

–И вообще я ночью сюда проник. Даже выспаться успел.

Кирилл (на Евгеньевича он не тянул) сообщил, что именно он вчера подвозил Игоря до отделения. Игорь пожал плечами и прошествовал сначала на кухню, а после и в тесную спаленку. Рухнул на скрипучий диванчик.

После завтрака Сернов велел оставить телефон дома, так что Игорь оказался изолированным под одной крышей вместе с насмешливым оперативником. Без друзей, без семьи, без связи, зато с доказательством своей вины перед системой. Аммонал тянул лет на пять по самым скромным подсчетам.

Чтобы не раскиснуть, Игорь представил, что Кирилл– дальний родственник, который заявился без приглашения. Кто-то вроде троюродного дяди с сомнительной репутацией. Миндальничать с ним незачем, откровенничать также.

Дом, кстати, непрошеному гостю покидать нельзя.

А Игорю можно.

Он наскоро облачился в дачные джинсы и футболку, взял с полки садовые перчатки и, сунув в карман связку ключей, вышел к своему конвоиру.

–Вы голодны?

–Пока нет,– сказал Кирилл.– А что?

Вместо ответа Игорь вытащил из тумбочки банку сгущенки и бросил оперативнику. Тот рефлекторно поймал.

–Открывалка в навесном шкафу. Хлеб с собой не привез.

–А ты куда?

–В огород.

–Так у тебя же ничего не растет.

–Что мне надо, растет.

На ходу надевая перчатки, Игорь направился к сараю.

Замок на двери как будто не трогали. Внутри тоже никаких намеков на проникновение. Инвентарь, сваленный в угол два года назад, потихоньку себе ржавел, с потолка свисали пучки сушеной полыни и мяты, а заветная банка из-под солений все так же покоилась за ящиком с инструментами. Точно и не наведывался никто. Поневоле заподозришь кого-то из своих.

На дачу к Игорю приезжали три друга.

Дима трудился инструктором в тире и водил их в лесные походы. Именно Дима скинул Игорю крутейшую методичку по выживанию от нижегородского полярника, а также научил разжигать костер, строить шалаш и мастерить удочку из подручных материалов. Игорь воспринимал Диму как старшего брата. Если уж он предатель, то остается лишь выколоть себе глаза, которые все проморгали.

Но Дима не предатель.

Юра так же, как и Игорь, нигде обстоятельно не работал, подвизаясь то в охране, то на стройке. Он знал массу циничных субкультурных анекдотов и был химиком-самоучкой. Не будь Игорь непримиримым атеистом, он бы утверждал, что Юра– химик от Бога, закопавший свой талант. Хотя Юра досконально разбирался во взрывчатке, зажигательных смесях и токсинах, обычную готовку ценил куда выше экспериментов с опасными веществами. Вкуснее всего у него получалась жареная картошка с грибами.

Практикующий децентрализацию Макс треть времени проводил в сети, а еще треть– за изучением мировой истории и теорий анархизма и марксизма. Любой неловкий момент или конфликтное затруднение Макс мог разрешить байкой про Дурутти или отсылкой к Ноаму Хомскому. Если верить Максу, ему предлагали контракты в корпорациях, но он предпочел остаться в памяти выгоревшим фрилансером, а не успешным специалистом в «Гугле» или Газпроме.

Игорь даже думать не хотел, что кто-то из них скорефанился с Центром «Э».

В конце концов, федералы способны калечить чужие судьбы и не наследив.

Игорь спрятал банку с аммоналом в пластиковую лейку и вместе с ней вышел из сарая.

Путь на помойку лежал мимо овражка, заросшего колючим кустарником. Если кто-нибудь при исполнении перегородит дорогу и потребует открутить крышку лейки, Игорь спалится самым глупым образом.

С другой стороны, и в сарае не оставишь.

Кирилл, по-видимому, соблюдавший конспирацию, за Игорем не увязался.

Коваленко что-то затирал о теракте в метро. Идиот, анархисты никогда рабочий люд не убивают. Это поклеп на антифа: сравнивать их с Брейвиком. Если ты не федерал, не бон, не продажный чиновник, не бесчестный деляга, если наркоту не подкидываешь и пытками показания не выбиваешь, анархистов тебе боятся нечего. В противном случае– извини. Ты сам выбрал темную сторону.