Золотой жук мисс Бенсон - Рейчел Джойс Страница 4

– Это мои ботинки, – не оборачиваясь, громко сообщила ей завуч.

Туман за окнами превратил деревья в некие расплывчатые пятна, высосав их почти до прозрачности; и трава выглядела скорее коричневой, а не зеленой. Двадцать лет жизни потеряла она, преподавая в школе домоводство, хотя готовить совсем не любила. Просто эта работа стала последней соломинкой. Тем более в объявлении было сказано: «Только одинокие женщины». И Марджери снова вспомнила нарисованный девчонками шарж и то, как дотошно они высмеяли ее ужасную прическу, разбитые туфли, старый, до основы изношенный жакет. Больно. И больно потому, что девочки-то правы. Да-да, они совершенно правы, ибо для всех и даже для себя самой – в первую очередь для себя самой! – Марджери давно превратилась в посмешище.

Она знала, что после школы пойдет домой, в свою квартиру, которая – несмотря на всю оставшуюся от теток тяжеловесную мебель – всегда казалась ей пустой и холодной. Сперва, правда, она будет долго ждать, надеясь, что, может быть, все-таки придет крошечный лифт, больше похожий на клетку и чаще всего не работающий, потому что жильцы вечно забывают как следует закрыть в кабине дверцы, но в итоге ей опять придется пешком тащиться на четвертый этаж. Потом она приготовит себе обед из того, что отыщется на кухне, вымоет и уберет посуду, а вечером примет аспирин и ляжет, чтобы почитать на ночь, и никто никогда не узнает – в том-то все и дело! – что она может, скажем, пропустить несколько глав или в один присест съесть все, что есть в доме; а если даже кто-то что-то и узнает или заметит, так ему это будет совершенно безразлично. Еще хуже Марджери бывало по выходным и в дни школьных каникул. Тогда ей порой за весь день не удавалось ни единым словом ни с кем перемолвиться. Домашние дела она, разумеется, делала очень медленно, всячески их растягивая, но всему же есть предел. И потом, сколько раз можно менять книгу в библиотеке, чтобы не показаться бездомной?

Перед Марджери вдруг возник образ жука, медленно умирающего в банке с эфиром.

Ее рука сама потянулась к стоявшей на полу обувной коробке. Поставив рядом чайную чашку, Марджери вынула из коробки спортивные бутсы, даже на секунду не задумавшись о том, что и зачем она делает. Бутсы были большие, черные и очень прочные. С толстой рифленой подошвой, не позволяющей скользить. Марджери встала.

– Мисс Бенсон, – окликнула ее завуч. – Извините, но зачем вы взяли мои новые ботинки?

Справедливый вопрос, но Марджери понятия не имела, как на него ответить. Ее тело, казалось, решило взять командование на себя, напрочь отключив мозг. Она прошла мимо завуча, мимо чайника, мимо остальных учителей – она, даже не оборачиваясь, знала, что они все тут же проснулись, завозились и растерянно уставились на нее, открыв от изумления рот, – и покинула учительскую, держа в одной руке бутсы для лакросса, а в другой свою сумку. Затем, пробравшись сквозь плотную толпу девочек, она торопливо двинулась к главному вестибюлю.

– Мисс Бенсон! – раздалось у нее за спиной. – Мисс Бенсон!

Господи, что это с ней, что она такое делает? Словно мало было того, что она унесла чужие ботинки, так ее руки, похоже, решили пойти дальше и, как бы компенсируя ту мертвенную пустоту, что царила в ее душе, стали без разбора хватать все подряд. Серебряный кубок, связку спортивных нагрудников с номерами и даже огнетушитель. Марджери пребывала в каком-то ужасном состоянии: вместо того чтобы извиниться и вернуть вещи обратно, она только все усугубляла, поступая в тысячу раз хуже. Она широким шагом миновала директорский кабинет и ту запертую дверь, что вела на спортивную площадку, и оказалась в главном вестибюле – которым, как всем известно, преподавательскому составу было строго запрещено пользоваться в течение рабочего дня и который был сплошь увешан портретами прежних директоров, точнее, директрис, и они все до одной определенно были девственницами.

Завуч по-прежнему тащилась за ней следом, с каждой секундой подбираясь все ближе.

– Мисс Бенсон! Мисс Бенсон!

Марджери лишь с третьей попытки смогла открыть тяжелую парадную дверь, с огромным трудом удерживая в руках все то, что прихватила по дороге. Она, например, никак не ожидала, что огнетушитель окажется таким увесистым. Ей казалось, что она несет на руках тяжеленького полуторагодовалого ребенка.

– Мисс Бенсон, как вы смеете?

С силой потянув на себя дверь, Марджери успела не только проскользнуть в образовавшуюся щель, но и, обернувшись, мельком увидеть белое, застывшее лицо преследовавшей ее женщины. Завуч теперь была уже так близко, что казалось, вот-вот вцепится ей в волосы, и Марджери в ужасе с силой захлопнула дверь, услышав пронзительный крик своей преследовательницы и подумав, что, наверное, повредила ей руку. У нее мелькнула мысль, что надо бы прибавить ходу, но тело ее, уже успевшее проявить невероятную активность, явно свои возможности исчерпало и теперь нуждалось в отдыхе. Впрочем, гораздо хуже внезапно навалившейся на Марджери усталости было то, что теперь за ней гналась уже целая толпа – несколько учителей и небольшая, но довольно плотная группа возбужденных учениц. Выбора у нее не оставалось, и она продолжала бежать, хотя в груди у нее жгло огнем, ноги подкашивались, а тазобедренный сустав уже буквально разламывался от боли. Когда она, спотыкаясь и пошатываясь, миновала теннисные корты, ей показалось, что мир начал вращаться в обратную сторону. Бросив в первую же канаву огнетушитель, кубок за победу в волейбольном соревновании и спортивные нагрудники с номерами, она ринулась к главным воротам. Увидев, что автобус номер семь медленно вырастает над вершиной холма, Марджери, неуклюже подпрыгивая и прихрамывая, поспешила к автобусной остановке, стараясь как можно быстрее переставлять огромные ступни своих великолепных длинных ног и по-прежнему зажимая под мышкой коробку, в которой с грохотом мотались чужие ботинки, словно схваченного в охапку строптивого домашнего любимца.

– Даже не надейтесь, что вам это с рук сойдет! – донеслось до нее, когда до автобусной остановки оставалось всего несколько шагов.

Автобус, обогнав Марджери, остановился. Свобода была совсем рядом, но как раз в этот момент тело Марджери отказалось ей повиноваться; видимо, ее настиг шок от пережитого. Кондуктор дал звонок; автобус начал медленно отползать от остановки, где Марджери наверняка бы и осталась, если бы два каких-то решительных пассажира не втащили ее внутрь, ухватив за лацканы жакета. Оказавшись внутри, она застыла в нелепой позе, вцепившись в стойку у двери, не в силах вымолвить ни слова и почти ничего не видя перед собой, а автобус тем временем увозил ее все дальше от школы. Ни разу в жизни Марджери Бенсон не совершила ни одного предосудительного поступка. Ни разу в жизни она ни у кого ничего не украла, если не считать того, что однажды – всего однажды! – она сознательно не вернула одному мужчине его носовой платок. И сейчас от ужаса у нее шумело в ушах, сердце билось болезненно и сильно, а по спине бегали мурашки. Но единственное, о чем она в данный момент была способна думать, это некое место, носящее название Новая Каледония.

На следующее утро Марджери поместила в «Таймс» объявление: Требуется помощник, говорящий по-французски, для экспедиции на другой конец света. Все расходы беру на себя.