Метромания - Ирина Майорова Страница 4

Похоже, Макс вообще не собирался останавливаться, его как прорвало этим утром. Андрей слушал вполуха, не вникая. Но Кривцов вдруг, прервав сам себя, воскликнул:

– Блин, я ж тебе мульку не рассказал! Мульку про мамульку!

– Какую мамульку?

– Да свою, конечно!

– Снова замуж собирается? За того белобрысого? Или у нее на сегодня уже новый бойфренд нарисовался?

Тон Андрея Максу не понравился. Сам он о своей родительнице мог говорить что угодно и каким угодно тоном, но другие, а уж тем более лучший друг…

Кривцов поморщился, но педалировать ситуацию не стал.

– Почему снова-то? Она – после отца – первый раз.

– А за кого?

– За Георгия, естественно.

Андрей пренебрежительно дернул углом рта:

– Так он же моложе ее на десять лет.

– На девять, – буркнул Макс.

Шахов счел за благо тон поменять:

– А что? И правильно. На фиг ей старый пердун? Потом, судя по твоим рассказам, Жора этот – не альфонс, который решил к богатой бабе присосаться, сам нехило зарабатывает. И вообще… а если это любовь?

Макс подозрительно покосился на друга: издевается? Но Шахов ответил ясным, честным взглядом. Однако в искренности своей не вполне убедил. Это следовало из того, с какой ёрнической интонацией Кривцов протянул:

– Да-а-а, любовь – великая сила! Тут недавно маман на разговор по душам пробило, так я много чего интересного и про себя, а особенно про тебя узнал. Про тебя – вообще уржался! Представляешь, маман уверена, что ты до сих пор с бабами дел не имел. Что с пятого класса по Катьке сохнешь, а секса без любви не признаешь! Знала б маман, чего ты с этой рыжей… ну как ее… которая апельсины килограммами жрала… блин… неважно… чего ты с ней на нашей даче на Новый год выделывал! А еще, прикинь, маман любовный треугольник придумала: ты любишь Катьку, Катька любит меня, а я…

А я люблю тебя!

Макс состроил гримаску, призывно дернул бедром и, сложив губы дудочкой, потянулся к щеке друга.

– Иди в задницу! – скривился помрачневший Андрей.

– Приглашаешь? – жеманно потупился было Макс, но тут же, вмиг посерьезнев, философски заметил: – Да, разные поколения, братан Андрейка, – они как жители разных планет. Ни хрена друг про друга не понимают.

– Ну это ты зря. Вы-то с твоей маман понять друг друга вполне в состоянии.

В голосе Шахова явственно прозвучали ехидные нотки.

– Я не понял: ты это про что? – угрожающе уточнил Кривцов.

– Про то, что она у тебя современная тетка, с прогрессивными взглядами, – пошел на попятную Шахов. – Чего взбеленился-то? А-а-а, ты ж не спал почти.

– Не почти, а вообще, – пробурчал Макс.

– Ну так не фиг было прям сейчас этому Петровичу стрелку назначать, могли на завтра-послезавтра договориться.

Оценив сочувствие друга, Макс хлопнул его по плечу:

– Не боись, мы крепкие, во время сессии по три ночи не спать приходилось. Это у тебя твоя маркетология – сплошная болтовня, за счет длинного языка можно выгрести, а у нас, на медицинском, братан, одна наука: не выучил, как на латыни сто тысяч костей, мышц и сухожилий называются, можешь хоть песни, как Шаляпин, петь, хоть плясать, как Нуриев, – хрен чего, кроме неуда, обломится.

Теперь настала очередь обижаться Андрею.

– Маркетология – тоже, между прочим, наука. К тому же мы изучали статистику, социологию, экономику – макро и микро…

– Ну да, ну да… – скривившись, покачал головой Макс. – Только почему-то при таком изобилии высокообразованных специалистов эта самая экономика, причем именно с приставкой «микро», находится у нас в такой макрозаднице.

Андрей пихнул его локтем в бок, а потом чуть было не засадил хук справа, только Макс не дремал, выставил защиту и тут же сам сделал ответный выпад.

Так бы они долго еще перепихивались, потому как замерзли, если бы наконец из дверей станции не появился, щурясь, словно давно света белого не видел, странноватый мужичок.