Рыбари и Виноградари - Михаил Харит Страница 39

— Это сатира? — спросил он.

— Моё понимание сюжета, — ответил Максим, удивляясь своей храбрости и живо представляя, что, возможно, уже завтра придётся работать в другом департаменте, вместе с другом Фёдором.

— Нехорошо ты это делаешь, — задумчиво молвил Моисей.

— Что нехорошо? — уточнил Максим.

— Стихи — барахло. Иди работай.

Больше Максим не получал заданий написать что-либо в газету. И в другой отдел переведён не был. Чему был искренне рад.

В реальном же мире один сумасшедший год сменился другим. Как всегда, спецслужбы отчаянно боролись за сферы влияния. Эта борьба борьбы с борьбой стала особенно беспощадной, тем более что внешний враг временно потерялся. Кто-то стрелялся или прыгал в окно, кто-то стремительно богател. Шальные деньги быстро вывозились за рубеж, в западные банки. Но «табачок» был врозь. В одном уважаемом английском банке лежали деньги одной спецслужбы. В другом, не менее уважаемом, швейцарском, — другой.

В стране была полная разруха.

Странно, но на фоне всеобщих громких разоблачений никто не задался вопросом: а на чём же делались состояния в тот момент? Ведь нефть, газ, металл и прочее появилось значительно позднее, по мере подъёма экономики.

Однажды Максим оказался втянут в загадочную историю, которая приоткрыла дверку в таинственный мир, в который, возможно, лучше было бы и не соваться.

В тот день Марина позвонила ему на работу:

— Срочно надо увидеться. Лучше у тебя дома.

— Соскучилась? — спросил Максим, заметив заинтересованный взгляд Николая Владимировича.

— Ага, — не возражала Марина. — Даже трусики не надела, горю вся, аж пылаю.

— Сейчас приеду, — опешил Максим от темпераментной речи подруги. «А вдруг? — прокралась игривая мысль, расталкивая скептичных соседей. — Попытка не пытка! Хотя, в данном случае, это не факт».

Но Максима уже научили ничего не бояться. Похоть — отважное чувство, не выстраивающее логических цепочек с трусливым вопросом в конце: «А что будет потом?» Херувимы в душе не пели, они замерли, охваченные вожделением. Струны лопнули. Наверное, искры, пляшущие между ними, наконец столкнулись, и костёр вспыхнул. Цепи порваны, предохранители сгорели. Он заставит Марину кричать от наслаждения, сломает её броню, вытащит живую девушку из застёгнутого на все пуговицы кителя. «Мы тоже умеем мучить, и силы во мне не меньше, чем у вас всех вместе взятых…» В нём проснулось что-то цыганское: выдав неожиданное коленце, Максим хлопнул себя ладонями по бёдрам и выскочил из кабинета, напевая про страстные чёрные очи, сводившие с ума.

Мысли путались. Приехав домой, поспешно застелил посудомойку, запихнул грязную посуду в кровать, тщательно побрился расчёской и даже успел принять душ. Последнее пришлось делать быстро, так, что это походило на обряд крещения. На журнальный стол прыгнула сияющая золотистой фольгой бутылка шампанского с двумя рассыпающими звёздный свет фужерами, а из прикроватной тумбочки томно звала коробка презервативов.

Дверной звонок грубо прервал тонкую нить смелых фантазий.

— У нас боевое задание, — объявила Марина с порога. Она вдруг остановилась, внимательно вглядываясь своими древними волшебными глазами в лицо напарника, его мокрые волосы и романтично горящие глаза.

Максим испугался, что она улыбнётся, словно нанося жалящий удар в челюсть. И этим в очередной раз возьмёт верх, без усилий, а так, играючи.

Но когда Марина заговорила, её лицо прикрыла лёгкая тень боли, словно страдала сейчас именно она:

— Извини. Похоже, я неудачно пошутила, — произнесла тихо и грустно. — Я не нужна тебе. Всё это позади. Летом не помнят о первых ландышах, а рвут розы.

Трудно постичь женскую логику. Максим не уловил, о чём она говорит, но ориентировался на интонацию и понял, что секса не будет. И они не поругаются. Можно сделать вид, что ничего не происходит, и даже не разыгрывать замешательство. Он ждал Офелию, а пришла сестрица Алёнушка, предупредить братца Иванушку, чтобы не был козлом. Максим безмолвствовал, смотря в пол и заслоняя спиной предательское шампанское.

Иногда лучший ответ — это молчание. Тогда вроде как будто ничего и не было.

Марина, похоже, поддержала такую версию, во всяком случае, заговорила как всегда:

— Времени в обрез. Торопилась. Чуть каблук не сломала. Пришла бы сейчас хромая, в одной туфле. А тут ты, такой печальный, как айсберг… Бобик в гостях у Барбоса. А потом бы явился дедушка и выдрал нас плёткой, — она невесело улыбнулась.

Максим тоже усмехнулся. Намёк был понятен. Оказывается, костёр не вспыхнул, а, наоборот, остывал тлеющими искрами.

— Мы должны куда-то поехать? — соображал Максим, прикидывая, в какой Форос они сейчас рванут.

— Нет, — Марина быстро прошла в комнату. — Помоги.

Она буднично убрала злополучную бутылку и сдвинула журнальный столик, освобождая центр.

— Сегодня будет встреча наших «смежников» с американскими. На высшем уровне. Необходимо услышать, о чём они говорят. Мы будем наблюдать за всем из твоей квартиры. Мысленно. Не зря же я тебя столько учила.

— Ты имеешь в виду, создадим сенситивных двойников? — сообразил Максим.

— Ага. Не понимаю, какой от тебя будет прок, но генерал настаивал, чтобы ты участвовал.

— Где будет встреча?

— В Швейцарии, в Монтрё, такой райский городок на берегу Женевского озера. Поскольку будем в медитации долго, надо улечься удобно. Всё, хватит болтать, время не ждёт. Можешь надеть пижаму, я не буду подглядывать…

— Батюшка сказал «в Рай», значит, в рай, — грустно молвил остывший напарник.

Они постелили одеяла на пол, положили подушки под голову и колени, накрылись тёплыми пледами. В йоговской «позе трупа» можно находиться несколько часов практически в бессознательном состоянии.

Максим не стал надевать пижамку, лишь снял жёсткий ремень с брюк. Он привычно дал команду телу на расслабление. Горячая волна охватила ступни, ноги, спину, голову. Глаза провалились в недра черепа и там удобно перевернулись и улеглись. Ритм дыхания замедлился.

И вдруг понял, что всё идёт не так.

Он увидел себя не под потолком комнаты, а в кабинете небесного офиса, разглядывающим знакомую карточку с ангелочками, на которой рукой шефа был написан совсем не библейский короткий приказ: «Дуй ко мне!» Максим понял, что спит.

Он не мог проснуться или изменить ситуацию. Мог только пассивно наблюдать.

Между тем небесный Максим резво побежал в кабинет начальника.

Моисей был деятельно-кипуч.

— Радуйся! — коротко приветствовал он сотрудника.

— Величит душа моя Господа! — смиренно ответствовал Максим.

— Боевое задание у тебя, — возвестил шеф, руками поправляя бороду. — Вижу я страдания народа российского, знаю скорби его.