Перепутаны наши следы (сборник) - Наталья Симонова Страница 39

– Ну да, – не очень уверенно реагировал муж. – Может быть.

– Ну пойдем домой, – вздохнула Галина. – Пообедаем и все обмозгуем. Не падай духом, Игорек, – подмигнула она. – Мы еще выведем их на чистую воду.

– А ты что же, скандала хочешь? – испуганно уточнил Игорь.

– Нет!.. Нет, вряд ли… Это уж если совсем выхода не будет. Так-то я сына хочу найти, просто удостовериться, что жив, что все у него в порядке… Больше ничего… – объяснила поникшая Галина.

– Ну и хорошо, что без скандала, – приобнял ее успокоенный миролюбец. – Пойдем пока домой, Галка.

* * *

Еще через несколько дней в шикарном парике, с агрессивным макияжем – длинные стрелки, темные тени, алые губы, – совсем на себя не похожая, Галя сидела в кабинете главврача роддома Кулаковой, прилежно записывая под диктовку фамилии сотрудников, работающих более десяти лет. По телефону удалось уболтать сначала секретаршу, потом и начальницу. Хотим, дескать, снять о вас фильм, показать роддом в развитии… Кулакова идею одобрила, согласилась принять редактора студии, который подъедет якобы для сбора первичного материала и предварительных интервью с сотрудниками. В образе редактора и явилась сюда загримированная под женщину вамп Галина.

Для завязки отношений – дорогой виски, элитные конфеты. На комплименты не скупилась. А просьба – самая простая: посмотреть что-то из архива, заглянуть в личные дела сотрудников, которые давно здесь трудятся, – вот, собственно, и все для начала. Ну, побеседовать еще потом с кем-нибудь, материал пособирать для сценария…

Галя сама себе удивлялась и опомниться не могла от своего легкого успеха. Покопалась в документах, сфотографировала украдкой дела тех, кто работал в год рождения Аленки… Все получилось даже лучше, чем они с Игорем рассчитывали.

Дома она всматривалась в фотографии.

– Ну что? Помнишь кого-то? Узнаешь? – теребил ее Игорь. Она сомневалась. Вглядывалась, перебирая, пытаясь оживить в памяти впечатления тех тревожных и счастливых дней, когда они не без трудностей стали родителями новорожденной дочки. И когда, как теперь думали, имели несчастье потерять в этом роддоме своего сына.

– Да, – сказала Галя, – вот эту я помню. Кажется. Ее одну вроде и запомнила, потому что она была особенно добра и внимательна.

Муж набрал номер справочной.

– Можно узнать, как работает санитарка Крайнова?

– А что вы хотели?

– Поблагодарить хотим за внимание и заботу! – преувеличенно бодро откликнулся Игорь.

Там помолчали, сверялись с расписанием.

– На этой неделе Крайнова выходит каждый день с утра и до шести вечера.

– Отлично, – обрадовался Игорь. – И спасибо вам большое.

На другой же день они снова топтались возле регистратуры роддома с букетом и конфетами. Уговорили медсестру пригласить санитарку.

– Это вам, – сказала Галя растерянной женщине. Та приняла дары, слабо улыбаясь. – Отойдем вон туда, на диванчик. – И они втроем направились в угол холла, где за колонной притулился почти совсем скрытый от глаз регистраторш диван.

– Не припомню, – бормотала санитарка, чуть потрясая головой, пытаясь уловить в лице Галины что-нибудь знакомое. – Рожали у нас?

– Рожала. Только давно уже. Десять лет назад. Не помните меня?

– Н-нет… – Санитарка вглядывалась в Галю все пристальнее. – Давно, говорите?

– Ну да. У меня кесарево было. Вы мне очень помогали. Понимаете, я тогда не знала, а теперь выяснилось… Да давайте присядем. – Они сели. Игорь стоял рядом, молчал, не сомневаясь, что жена одна объяснится лучше. – Понимаете, у нас такое дело… Вы тогда были самой отзывчивой, самой внимательной… Ну, в общем, нам помощь нужна, а мы не знаем… пока… – Галя сделала упор на это «пока»; она чувствовала, что демонстрировать свою беспомощность в их положении нельзя. – Пока не знаем, с чего начать. В общем, оказалось, что ребенок, которого мы воспитываем десять лет, он… то есть это она, наша девочка, Аленка… Так вот, оказалось, что Аленка как бы не наша, а наш ребенок почему-то остался здесь…

– Да вы что же, – в ужасе отпрянула Крайнова, – куда девочку-то хотите теперь девать?

– Нет-нет! Вы не так поняли, – заторопилась Галина. – Дочь мы любим и никому не отдадим. Но сердце не на месте: ведь другой ребенок вроде тоже наш. А мы совсем ничего о нем не знаем.

Крайнова смотрела на Галю. Букет и конфеты она давно отложила в сторону и теперь нервно стискивала складку халата. Она молчала. Галя заговорила снова:

– Понимаете, мы все равно во всем разберемся. Но нам нужно с чего-то начать. А вы тогда были самой отзывчивой. Вот я к вам и решила обратиться к первой.

– Никому, значит, не говорили еще? – спросила санитарка, отводя взгляд.

– Пока нет.

– И не надо. И не говорите. Я сама знаю. Сама скажу, как все вышло.

– Так вы знаете?! – Галина в возбуждении схватила ее за руки. Крайнова кусала губы. – Скажите! Скажите!

– А что делать-то станете?

– Да нам хоть бы узнать, что все у него хорошо. Ну поймите нас, мы ведь когда… Ну как выяснилось, что наш ребенок в чужие руки попал, мы же совсем покой потеряли!

– Значит, и это знаете?

– Что?

– Ну вот про ребеночка… про чужие то есть руки?

– Ну конечно! Но подробности… Да говорите же, где он? Что с ним?

– Вот что с ним – не знаю. А взяла его женщина, что тогда с вами вместе родила. – Крайнова заплакала, но, преодолевая всхлипы, продолжала: – Она меня так просила, так просила…

– Как вас просила?! Значит, это вы… Вы сами…

– Я, – кивнула санитарка и зашлась плачем окончательно.

– Так вы ей что, вы ей нашего мальчика отдали?

– С чего вы взяли? – опешила женщина, перестав рыдать.

Галя растерялась.

– Так… Не отдали, что ли?

– Ну… – замялась нянька, – в общем-то, отдала… Но почему мальчика?

– Так она разве не мальчика хотела?

– Да нет, откуда вы взяли? У той же роженицы муж чернявый был, а сама рыжая, как лиса… Вот… А ревновал-то он к светлому! Ну и вот…

– Что вот?

– Ну, она как увидела, что девочка блондинкой родилась, волосики светленькие, и личиком вся беленькая…

Галя с Игорем переглянулись, понимая, что речь наверняка идет об их девочке, об Аленке. Нянька между тем продолжала:

– …Испугалась, поняла, что от любовника прижила дочь. И что муж ее теперь точно из дому погонит. А у вас как раз такая, как ей надо, брюнеточка получилась. Волосики темненькие, глазки тоже такие вишенки… Уж как она узнала?.. – Нянька задумалась, рассеянно взяла букет, валявшийся рядом на диванчике, к себе на колени и снова заговорила, припоминая детали: – Ну в детском отделении все на свою белобрысенькую смотрела да локти кусала. А рядом кроватка, и вашу чернявенькую принесли. Так эта мамаша-то плакала, в истерике билась. Просила помочь… Так просила! Я бы, конечно, ни за что… Но очень уж она горевала, руки на себя наложить хотела… Все меня умоляла, чтоб я детей поменяла, той, мол, все равно, вам то есть, вы ж еще после операции не очнулись. А у нее, мол, вся жизнь решается… Ну я тогда браслетки на девульках и переменила. И вам потом уже, как очнулись вы, беленькую принесли. У вас и молоко сразу пришло. А у той не было. Чернявенькую уже после искусственно выкармливали. А ваша беленькая и ела хорошо. И вы еще так радовались. И я думала, что все только к лучшему получилось… – Она опять заревела, спрятав лицо в букет. – Что ж будет-то теперь? Что ж теперь будет?