Привет, моя радость! или Новогоднее чудо в семье писателя - Олег Рой Страница 39

Они не сводили с него глаз и думали: как все-таки несправедливо, что жизнь сложилась не совсем так, как мечталось в детстве. Думали и о том, что еще не вечер и все еще поправимо, чудо никуда не делось, оно по-прежнему рядом, надо только не спугнуть его, дождаться…

В эти минуты перед мысленным взором Ангелины Ивановны вихрем пронеслась вся ее жизнь, в которой был – такой маленький кусочек счастья. В сущности, Костин отец был хорошим человеком. Да, немного слабохарактерным, нерешительным, но зато добрым и уступчивым. Она до сих пор видит в Костике отцовские черты. И это, надо отдать должное, далеко не худшие черты. Наверное, она слишком давила на мужа, слишком многого от него требовала. Даже у него, слабого, по ее мнению, и мягкого по природе человека иссякло терпение. Он устал от бесконечных ссор, от удручающего непонимания. И в итоге он решился. Она хорошо помнит день, когда они расстались: муж наклонился над кроваткой сына, а потом выпрямился и тяжело направился к двери.

С тех пор она почти ничего о нем не знала. Да, признаться, и не хотела знать. Она решительно запретила ему видеться с сыном, дала Косте свою фамилию. И муж уступил, а ведь ему было очень больно. О, теперь-то она понимает, как несправедливо и неправильно поступила. Но разве можно исправить прошлое? А так хочется поговорить, многое объяснить, попросить прощения, узнать, как он жил все эти годы… И Костик будет просто счастлив, когда увидит отца.

– Может, чайку горяченького – наконец очнулась Марья Васильевна, – и пирожки еще теплые…

– Нет, нет и еще раз нет, благодарю вас, сударыня! – в непонятном ужасе выставил ладони Петр Петрович. – Я совершенно не голоден. А мороженое было просто превосходно, не правда ли, друзья мои? – повернулся он к Константину и Лизе.

Те одновременно закивали головами, а потом посмотрели друг на друга и засмеялись.

Гость выразил желание немного отдохнуть и устроился в гостевой комнате перед телевизором. Но перед этим зашел вместе с Лизой в кабинет и посмотрел на Ивасю.

Интересно, что Ивася повел себя точно так же, как и при появлении Бедокура: сделал в воде несколько стремительных виражей и уселся на утес, любопытно посверкивая глазами-шариками. Лиза открыла рот и хотела что-то спросить, но промолчала, только посмотрела на чудесного гостя и понимающе кивнула.

Осмотр остальных Лизиных сокровищ отложили на завтра. Лиза подумала, что торопиться особенно некуда. Скорее всего, Дед Мороз будет жить теперь с ними, так же, как и ее любимый синенький пушистик. И это очень, очень хорошо! Просто замечательно!

– Ивановна, как думаешь, что приготовить сказочнику-то этому? Он небось ко всяким разносолам привык, – ишь какой справный да ладный. Прямо и не знаю… – Марья Васильевна была и вправду в некотором затруднении.

– Ну что тут сказать… Думаю, ничего жирного и калорийного готовить не надо. Что-нибудь диетическое. Петр Петрович наверняка следит за фигурой. Сразу видно писателя, интеллигентного человека. Интересно, какую музыку он предпочитает? – Ангелина Ивановна была явно заинтригована.

– Музыку, музыку… Ты что, человека ариями, что ли, кормить собираешься? Ему как следует поесть надо. Вот как они его привезли, так он ничего и не ел. Я ему чайку горячего предложила, пирожков – он прямо руками замахал, не надо, говорит, мне горячего чаю. А чего же ему предложить-то?

– Думаю, что надо попробовать действовать через Лизу. Она ребенок, чистая душа. Вот пусть и спросит, чего бы он хотел…

– И то дело. Вот видишь, могешь, когда хочешь. Лиза! Лизанька, поди, деточка, сюда…

Лиза отозвалась не сразу. Она разговаривала по телефону с Мишей. Он тоже уже был дома, ждал маму, которая опять куда-то отлучилась, и они перебирали подробности удивительной встречи с Дедом Морозом.

– Как ты думаешь, папе удастся добыть этот посох? – нетерпеливо спрашивала Лиза и от нетерпения поднимала брови и вставала на цыпочки.

– Я полагаю, что он сумеет это сделать. Он очень решительный и смелый человек. К тому же с ним будет Бедокур, он тоже… несколько волшебный и наверняка поможет твоему папе. Так что кто, как не они, может раздобыть волшебный посох и вернуть его законному владельцу? Как, кстати, там Дед Мороз?

– Он отдыхает в гостевой комнате. Знаешь, мне кажется, что ему очень грустно. И мне тоже. Я очень скучаю по маме и папе. А Бедокур забился в домик с книжкой и не хочет выходить оттуда… – Лиза даже всхлипнула и с грустью посмотрела на кукольный домик, теперь принадлежавший Бедокуру.

– Не волнуйся, – утешил ее Миша, – все будет хорошо. Иначе и быть не может. А моя мама тоже очень занята. Завтра вечером ее тоже не будет. Но сейчас, я надеюсь, она скоро приедет. Хуже, когда совсем нет надежды… – неожиданно заключил он. – А как там твой папа?

– Он у себя. А может, вы с Жа… с твоей мамой приедете к нам? – неожиданно осенило Лизу. – Посмотришь, как Ивася поживает. Ведь это ты помог папе его купить. С Чарликом поиграем, с Бедокуром поговорим…

– Ну, если ты приглашаешь, то я непременно передам это маме. Мне очень интересно. Большое спасибо за приглашение. Хорошо бы.

– Ой, меня бабушка зовет! Побегу. Я потом тебе еще позвоню…

– Петр Петрович сказал, что он не голоден, – спустя несколько минут бодро доложила Лиза бабушкам. – И что он с удовольствием бы съел мороженого или выпил холодного молока. Холодец, он сказал, готовить долго, но если есть, то он с удовольствием бы его отведал…

– Батюшки-светы, что деется-то! – всплеснула руками Марья Васильевна. – Вот причудник-то какой… Мороженое… Скажите на милость. Может, ему еще сосульку полизать захочется? Как ребенок, право. Нет бы горячего борща или котлет. Хорошо, что студень у меня почти готов, разлить по судкам да на мороз выставить… Только где он, этот мороз-то?.. На улице теплынь.

– Ну, допустим, не причудник, а человек с оригинальными вкусами, с творческим воображением, с незаурядным характером… – мечтательно прищурилась Ангелина Ивановна и неожиданно снова проявила практическую сметку. – Судки с холодцом можно поставить в морозилку, он там быстро застынет…

– И то дело, – согласно кивнула бабушка Маря и торопливо пошла на кухню.

Но в тот вечер коллега и замечательный, по словам Константина, сказочник так ничего и не ел, он сослался на усталость и сказал, что хочет пораньше улечься.

Хлопотливая Марья Васильевна тут же постелила ему на диване, а Ангелина Ивановна предложила Петру Петровичу переодеться. И в самом деле, тот костюм, в котором щеголял диковинный сказочник, был явно не для домашнего употребления. Видно, он приехал на встречи с читателями, вот и оделся соответственно. Ладно шуба, она висела в прихожей, касаясь полами плитки и серебрясь ворсинками, напоминавшая какого-то мехового лесного зверя, а вот расшитый атласный кафтан, красные расшитые же сапоги, брюки, усеянные блестками и чем-то еще, вроде лампасов, явно были тяжеловаты.

Марья Васильевна тут же предложила ему собственноручно связанный свитер, но гость опять замахал руками: