Сквозь игольное ушко - Ольга Литаврина Страница 39

Закатный дзот из темноты…

Нет, я не вымок на лафете:

Мне был уже не страшен дождь;

Я помнил о румяном лете,

О том, как мнется в пальцах рожь;

И, воинским брезентом грубым

Покрытый с ног до головы,

Я ощущал девичьи губы

И запах скошенной травы…

Со мной синицы говорили;

Мне открывались двери дня —

И рай земной смеялся в мире,

Где больше не было меня.

Ребята в зале дружно и искренне захлопали. Сохраняя хорошую мину при плохой игре, похлопали и взрослые. Заместительница по воспитательной части умело «свернула» последние выступления, объявила, что в конкурсе чтецов «победила дружба» – и увела ветеранов в столовую на фуршет. Представители управы и префектуры, забрав подарки и букеты, недовольно удалились. А директриса как ни в чем не бывало поблагодарила всех, и особенно 10 «А», за прекрасные выступления. И холодным тоном объявила дискотеку. Не взглянув, правда, при этом на Анну Ивановну…

Уже потом, под громовую музыку дискотеки, к Анне Ивановне, дежурившей у входа, подплыла завуч Любовь Николаевна и процедила:

– Да-а, испортили вечер ваши подопечные. Как можно было выпустить все это из-под контроля? Придется разобрать вас на педсовете! Еще дай бог, чтобы ветераны теперь от нас не отказались!

Анна Ивановна стояла у двери сама не своя. Пришлось забежать в медкабинет и снова накапать себе корвалола – так закололо сердце. Это, видно, был совсем не ее день! Что и подтвердилось…

…Когда Макетова, уже в сопровождении завуча, вернулась на свой пост, драка в зале было уже в полном разгаре.

Собственно, ребята, обступившие двоих дерущихся – Влада Артемова и парня из 9 «А» Ярослава Вездина – пытались разнять их. Но те соединились в клинче. И напоследок, прямо на глазах подбежавших завуча и Макетовой, Артемов резко выкинул вперед правую руку и четко угодил в нос Вездину. Вездин упал на колени – и их наконец растащили. Анна Ивановна и Любовь Николаевна на мгновение остолбенели: у Вездина текли красные сопли, кровь размазалась по всему лицу и капала густо, не унималась. Артемов, белый как мел, повернулся и выбежал из актового зала. Ребята кинулись за ним, но он, уже в куртке и шапке, стремительно прошел мимо охраны и выскочил за территорию школы – видно, поехал домой. О том, что Влад не москвич и живут Артемовы в Мытищах, никто не подумал. Анна Ивановна бросилась звонить в «Скорую», а завуч – искать телефоны родителей Вездина: в этот день классный руководитель 9 «А» не остался на дискотеку, поручив «своих оболтусов» Анне Ивановне же. «Скорая» и отец Вездина приехали почти одновременно. Мальчику затампонировали нос и в сопровождении отца и бдительной Любови Николаевны увезли в травмпункт…

«Зажигать» на танцах всем как-то сразу расхотелось. Ученики разбрелись по домам. Анна Ивановна выключила свет, расставила с дежурными стулья, вручила ключи уборщице – и, расстроенная, поплелась «до дому, до хаты». Дома дочь встретила ее расспросами, но Макетова только вяло махнула рукой.

…Очередь, хоть и черепашьим шагом, но к заветному окошку все-таки подвигалась. Седенькая старушка Макетова, держась за спиной здоровенной бабищи, в который раз пересмотрела свою передачку – список запрещенных продуктов висел непосредственно рядом с окошком. Да, вроде бы все в порядке, ничего лишнего. Все продукты запакованы в полиэтилен, под ним – четырехугольная записка, написанная четким учительским почерком: «СИЗО, Вездину Ярославу Валерьевичу, г. р. …». Но вот незадача! Не успели в окошке принять передачу у той самой здоровенной бабищи, не успела Макетова просунуть свою передачу в окно – изнутри захлопнулась дверца, и дежурный вывесил табличку: «Прием передач окончен». Вся очередь одновременно тяжело выдохнула, люди беспокойно задвигались, но возмущаться и долбить в окошко здесь было себе дороже. Зная это, люди еще постояли на ветру в смутной надежде, что вдруг судьба пойдет им навстречу, назябшим, усталым, оторвавшим от себя немалый кусок для близкого, пусть непутевого и неладного! Но ничего не изменилось – и народ потихоньку начал расходиться, до следующего приемного дня.

Анна Иванна тащилась со своей поклажей домой – и в который раз спрашивала себя: что, собственно, заставляет ее носить передачи этому бывшему выпускнику «Китежа»? Ведь он даже не из ее класса, она его никогда и не учила. Та история с мордобитием? Неприятные воспоминания о частной школе? Или фраза из известного фильма – «Доживем до понедельника», которую кажется, она до сих пор не может выбросить из памяти: «Мы с детьми учимся. Я учу их. Они учат меня». И привязалась к ней эта мысль как раз с того самого печального случая – хотя ей, опытному педагогу, драк школяров в своей жизни довелось видеть достаточно. Не много, но и не мало. Вернувшись к этой мысли, Макетова вновь нырнула в воспоминания – конечно, о том самом «неудачном опыте» ее педагогической карьеры…