Бес смертный - Алексей Рыбин Страница 39

– Вот такое у меня есть предложение, – закончил свою речь Карл Фридрихович и незаметно, как будто поправляя воротник куртки, вытер со лба пот.

– Я не врубаюсь, – сказал Железный. – Какой хер нам светиться? У нас и так все в порядке.

– Да брось ты, – вскочил с лавки молодой парень в костюме, аккуратно подстриженный, с породистым красивым лицом. – Аппарат у нас – говно, инструменты – говно. Никакого выхода, площадки – мрак, публики – ноль…

– Это у тебя публики ноль, – протянул сквозь зубы Железный. – А на нас публика ходит.

– Козлы на тебя ходят! – крикнул красивый парень. – Гопники ходят. Ты не показатель, со своими космонавтами металлическими. Кому все это надо? Это детский сад какой-то, а не музыка…

– Ага. Ты собери столько, сколько я, а потом выступай, – процедил сквозь стальные зубы Железный. – И играй свое говно дома – один хрен, параша полная, эстрада. Это не рок ваа-ще, а песенки для импотентов и пидоров.

В углу комнаты несколько человек, сгрудившихся в тени и позвякивавших там пивными бутылками, тихо заржали.

– Кончайте ругаться, – сказал Дик, пожилой, моего возраста, длинноволосый мужик. Одет он был вполне прилично, как одевались честные граждане нашего города, – брючки, пиджачок, рубашечка с галстучком, ботиночки… Однако что-то в его облике – то ли большие, как спелые сливы, глаза, внимательно глядящие на любого собеседника, то ли непроницаемая серьезность выражения – говорило о том, что приличный-то он приличный, да не совсем.

Дик работал в одной из наших главных городских газет, освещал события, так или иначе связанные с культурой. Он мог писать и о болезни сатирика Швайна, вызванной потерей рукописи нового водевиля, и о приезде в наш город известного мастера игры на пиле, и о взглядах на политику солистки стрип-шоу клуба «Пир горой». Вел колонку «Новости Радости», где анонсировал мероприятия гигантской промоутерской корпорации, брал интервью у арт-директоров клубов, дирижеров симфонических оркестров и офицеров полиции нравов.

Я видел его на экране телевизора, иногда встречал на подпольных концертах – власти терпели вольнодумство Дика и ценили его за энциклопедические знания и покладистость. Вообще, Дик – кстати, это была его фамилия, удачно похожая на стильную рокерскую кличку, – начиная от этой самой фамилии и заканчивая длинными, но хорошо подстриженными и причесанными волосами, был не человек, а один большой компромисс.

– Кончайте ругаться, – прогудел Виталий Дик, и недовольные друг другом стороны затихли.

Журналиста уважали не только власти. От кого рокеры могли бы добывать информацию о западных группах, получать объективные оценки собственных произведений, как не от меланхолично-двуличного критика? Не от меня же. Я не хуже Дика владел вопросом, но общаться с людьми разлюбил уже давным-давно. Разве что выпить, купить-продать что-нибудь, сходить на концерт… А отвечать на вопросы и рассказывать истории – увольте. По доброй воле – никогда и ни за что. Могу только под принуждением. Карл это, кажется, оценил.

– Что вы как дети малые, ей-богу! – ухнул Виталий Дик. – Мы тут никого не держим. Если кто-то хочет существовать автономно – пожалуйста. Никто не будет против. Давайте так: чтобы не терять времени и не держать здесь человека… – Дик посмотрел на Карла Фридриховича. – Да и вообще стремно все… Пока… Пока, – подчеркнул он. – Кому не нравится – до свидания. А кто хочет серьезно заниматься делом – пишем устав. Предложение, которое нам сделано, из тех, от которых не отказываются. Если мы – люди в здравом рассудке. Короче, я в любом случае буду этим заниматься, даже если сейчас уйдут все. Не хочу, чтобы рок-музыка была окончательно похоронена.

«А как это, интересно, хоронят не окончательно?» – шепнул я Карлу Фридриховичу, но тот не ответил да еще пихнул меня локтем под ребра.

– Вы-то сами, Железный, не затрахались на самопальных гитарах жужжать? – спросил породистый модник у надувшегося металлиста.

– А мне по херу, я у Отца Вселенной всегда аппарат могу взять. Или купить, или в аренду. Мы с ним дружим.

– Отец Вселенной, кстати, – спокойно сказал Дик, – по моим сведениям, стукач.

– Ты знаешь что?! Ты за базар отвечай, да! – подскочил к нему Железный. За его спиной выросли волосатые удальцы в черных косухах.

Карл Фридрихович сделал удивленное лицо, но промолчал. Я тоже промолчал, но брови на всякий случай поднял.