Шахта - Михаил Балбачан Страница 39

– Постой! – вскричал Петр Иванович. – В каком году это было?

– В позапрошлом ноябре.

– То есть меньше двух лет назад тебе дали семь лет и небось с хорошим прицепом, а ты тут с орденом на груди сидишь и коньячок попиваешь?

– Вот! – хлопнул ладонью по коленке Сергей Маркович, – то-то и оно. Отправили меня на канал Москва – Волга. По специальности, значит. И, что самое замечательное, поставили на бетонные работы. Наш отряд располагался под Дмитровом, в районе третьего шлюза. Фантастическое, между прочим, сооружение с инженерной точки зрения. На само́м шлюзе вольнонаемные трудились, а мы – в русле канала, оно там прямое, как стрела. О работе рассказывать неинтересно. Механизации – никакой. Таким манером и при Иване Грозном этот канал построить могли. То есть если бы у них оказался нынешний суперсовременный проект. Вот барак, куда меня определили, доложу вам, просто кошмарный был, особенно зимой.

– А ты чего хотел? Строгий режим – он и есть строгий режим, чай, не санаторий.

– Ну да, ну да. Главная беда – это бардак и неразбериха страшенная. Начальство пило без просыпу, а в инженерном деле разбиралось не очень. Зато среди заключенных инженер на инженере. Так они ведь, когда послушают, а когда и наоборот сделают, да нас же потом и обвинят. Сроки очень жесткие были, зато народу – с избытком. Я в декабре поступил, в самые трескучие морозы. Выдали мне ватничек драный, б/у, сапоги такие же. Денька через два я в канаву под лед и сверзился. Мороз уже невелик был – градусов десять. Обсушиться не позволили, пришлось до конца смены в мокром виде ходить. Может, оно и к лучшему – сушиться там все равно негде было. Наутро – горю весь, кашель сильнейший и на построении докладываю: так, мол, и так, заболел, а начальник отряда и слушать не стал. «Только, – говорит, – прибыл и уже симулируешь!» Делать нечего, потащился на работу. Гляжу – а рукавиц нету, выронил где-то. Значит – всё, пиши пропало. Взял лопату, разок-другой раствор ковырнул и в сугроб свалился. «Все, – думаю, – не повезло». По счастью, проходил мимо из охраны кто-то, в медчасть меня отправил, а оттуда с двусторонним воспалением легких в больницу свезли. Ничего, выкарабкался, врач один хороший попался. В отряд вернулся, вообще повезло несказанно – одежонку мне всю новую выдали. Летом повальная дизентерия была. Многие умерли, а меня, как говорится, бог миловал. Даже карьеру кой-какую сделал – в звеньевые выбился. К осени до того втянулся, что вся прежняя жизнь уже неправдоподобной казалась, странной даже. А «новая жизнь», простая и ясная, от побудки до отбоя, – правильной, чуть ли не единственно возможной. По собственному опыту могу вам, товарищи, доложить: система трудового перевоспитания – штука действенная!

И вот, это уже после Октябрьских праздников было, качу я себе по досочкам тачку с раствором. Знаете небось, на стройках тачки возят по таким узким длинным доскам, как по рельсам. Там только по этим досочкам и пройти можно было. Шаг в сторону – грязь по колено. Смена началась только, не развиднелось еще. Помню, подмораживало, тяжелый ледяной туман заполнил траншею канала и медленно тек вниз, в Москву. В двух шагах ничего не разобрать. А у меня почему-то бодрое настроение. Качу, значит, тачку, посвистываю, а передо мной фигура вырисовывается. В фуражке и шинели. Следом, гляжу, другие такие же пододвигаются. Я подумал, что из охраны кто-нибудь. Встал как положено, руки по швам. Человек подошел вплотную и спрашивает: «Товарищ рабочий, мы тут у вас заблудились немножко, покажите нам, где руководство помещается». Взглянул, а это – Сталин. Ну, стою спокойно, руки по швам держу, но понимаю, что быть такого никак не может. То есть – с ума я спятил. Думаю: «Я вот гадал, как это люди галлюцинации видят, считал, неясные они, как бы во сне. А оказывается, страшно реально все выглядит, просто до мельчайших деталей, заметно даже, что выбрит он с одной стороны не очень хорошо». А Иосиф Виссарионович спокойно стоит и ждет, только чуть-чуть улыбается в усы. Тут следующая фигура приблизилась. Гляжу – Ягода это, как есть Ягода, без вопросов. Ага, думаю, галлюцинация не галлюцинация, а действовать нужно так, будто на самом деле все происходит. Так что я тачку – в сторону, сам в грязь отступил, чтобы их мимо себя пропустить. Но он знаком показывает, чтобы я, значит, впереди шел. Привел их в контору. Начальство еще от праздников не отошло. Сидит за столом дежурный офицер, голову на руки положил – кемарит. На столе полное безобразие. Вот как у нас тут, примерно. За мной два офицера вошли, потом – товарищ Сталин, Ягода и другие, всего человек двадцать. Тут только дежурный голову поднял. Увидал Сталина, вскочил и трясется как припадочный, все воротничок застегнуть пытается. Иосиф Виссарионович его спрашивает: «Где ваш начальник?» А тот ни бе ни ме вымолвить не может, только рукой на дверь в соседнюю комнату тычет. Несколько офицеров сразу туда направились, потом – Сталин с Ягодой, за ними – все остальные, ну и аз грешный. Видим картину: начальник лагпункта с девкой на койке дрыхнет. Только зад его в розовых кальсонах из-под одеяла высовывается. Сталин подошел, за плечо его потряс. Тот со сна вскинулся, волосенки всклокочены, морда мятая, красная. Видит – сам товарищ Сталин над ним склонился. Он как-то дернулся и хлоп кувырком на пол. Скорчился, ногами босыми сучит. Ягода ему строго: «Встаньте немедленно и доложите, что на вверенном вам объекте происходит!» А тот только мычит, видимо, язык отнялся. Лужу под себя напустил. Сталин повернулся и вон вышел. «Слушай, Генрих, – говорит, – народ у тебя вконец разболтался».

А дежурного нет уже, только дверь входная настежь. Тогда Иосиф Виссарионович меня спросил: «Скажите, есть здесь еще кто-нибудь, чтобы мог нам обрисовать обстановку?» – «Я могу, товарищ Сталин», – отвечаю. Вышли на воздух. Туман почти растаял, и с горки уже вся стройка как на ладони видна была. Ну, я изложил вкратце, как дела шли, заверил, что в план уложимся обязательно, даже перевыполним немного. Прошли на шлюз – я и там все подробно разъяснил. Подъехали машины, они садиться стали, а Иосиф Виссарионович оборачивается ко мне и говорит: «Вас не затруднит и по другим участкам с нами проехать? Вы, я вижу, грамотный специалист. Сможете и там так же хорошо все нам объяснить?» – «Смогу, товарищ Сталин!» Ну, посадили меня в машину…

– С самим Сталиным?! – не выдержал Евгений. До сих пор он слушал с открытым ртом.

– Нет, в другую, конечно. Проехали по всему каналу, до самых Химок. Везде мне одного взгляда достаточно было, чтобы вникнуть в ситуацию. В конце товарищ Сталин руку мне пожал и говорит: «Спасибо, товарищ, вы нам очень хорошо всё рассказали». Тогда Ягода и все остальные тоже руку мне пожали, по машинам расселись и уехали. А я – назад в отряд отправился. Где на попутке, где пехом, к вечеру только добрался и через шлюз к своим пролез, были там лазейки. Едва к поверке успел. Там – словно разворошенный муравейник. Начальство как угорелое носилось. Соседи по бараку чего только не болтали. Один базарил даже, что утром на участок сам Сталин приезжал. Ему не поверили, конечно, на смех подняли, а я помалкивал.

– Это ты правильно, – похвалил Петр Иванович, – а что начальнику вашему было?

– Ничего ему не было. Недели две гонял нас в хвост и в гриву, а там все устаканилось. Только на меня долго еще искоса смотрел.