Призрак и я - Екатерина Мириманова Страница 39

— Бабушка, просыпайся!

Я открыла глаза, пытаясь понять, где я. Последнее время мне снились очень яркие, реалистичные сны, и возвращаться в действительность зачастую было тяжело. Я посмотрела прямо перед собой на плотные темно-коричневые шторы, а затем с улыбкой перевела взгляд на свою уже такую взрослую внучку. Совсем скоро ей должно исполниться тринадцать лет! Время летит так быстро. Но меня почему-то это совсем не расстраивало. Крепло ощущение, что я наконец-то справилась со своим предназначением. Быть может, я не получила Нобелевскую премию, не спасла беженцев в Африке и даже не написала умных книг на тему того, как можно изменить свою жизнь (уж кто-кто, а я-то точно могла бы это сделать). Но я кое-что сделала для себя лично. А это часто гораздо важнее, чем все остальное. Многие из нас пытаются решить глобальные проблемы, не понимая, что начинать поиск причин «вселенского зла» нужно в себе, а не снаружи, в окружающем мире. Желание помочь похвально, но только в том случае, когда люди не пытаются убежать от собственных проблем в попытках решить чужие.

Теперь моя душа наконец-то спокойна, и от этого меня переполняло счастье. Немногие могут похвастаться тем, что ни о чем не будут сожалеть, если им скажут: «Через пять минут вы умрете». Я бы не сожалела…

— Доброе утро, Марина! — наконец обратилась я к внучке.

Марина терпеливо ждала этого. Она уже привыкла ко всем моим чудачествам. Я часто помогала советом, когда в ее жизни что-то не ладилось, а ведь в тринадцать лет решаются такие важные вопросы! Первая любовь, насмешки, избавление от комплексов, ссоры с подругами и еще много чего.

В детстве я часто рассказывала ей сказку о доброй фее, которая появилась в моей жизни сначала во сне, а затем наяву и помогла ответить на все вопросы, которые мучили меня много лет. Она не взмахивала волшебной палочкой, а просто заставляла думать по-другому, действовать и не бояться. Фея говорила, что страх существует до определенного момента, а потом пропадает, потому что рано или поздно бояться становится нечего. И именно в этот момент обретаешь счастье. Подлинное счастье, которое уже ничто не способно отнять.

Когда Марина выросла, она всегда вспоминала эту сказку. Она и сейчас уверена, что, несмотря на то, что я с каждым днем помню все меньше, в моей памяти всегда останутся две вещи: имя внучки и та сказка, которую я ей рассказывала.

— Доброе утро! Пойдем завтракать, ба! Все уже готово!

Я улыбнулась, кивнула и, опираясь на кровать, с трудом поднялась на ноги и взяла свою трость. Неторопливо проковыляла через комнату, отодвинула занавески. На дворе была ранняя осень, которую я так люблю. Клен, упиравшийся ветками в окно моей комнаты, стал в последние дни желто-красным, и это радовало, как ничто другое. Особенно в те дни, когда небо было ясным.

— Ба, все остынет! Умывайся и приходи, хорошо? — Голос Марины заставил меня встрепенуться.

— Да, да, Мариш, иду, — и с этими словами я отправилась в ванную.

С кухни уже доносились ароматы свежесваренного кофе и яичницы с колбасой. Я улыбнулась своему отражению в зеркале. Мой врач сейчас устроил бы мне взбучку, если бы узнал, что я ем на завтрак при моем уровне холестерина и при обострившейся в последний год гипертонии. Но я твердо пообещала ни в чем себе не отказывать.

Когда я зашла на кухню, Марина уже разливала кофе по чашкам.

— Ба, слушай, у меня к тебе просьба. Я сегодня вечером иду на дискотеку с Сережей, помнишь, я тебе о нем рассказывала. Не говори об этом маме, ладно? Иначе она расстроится.

Я машинально кивнула головой и начала резать яичницу. В последние годы память все чаще меня подводила. Лия когда-то предупреждала меня, что с ней это тоже происходило, но это не особенно расстраивало. Я была счастливее многих женщин в своем возрасте хотя бы потому, что у меня не пропало желание разговаривать со своим мужем, несмотря на то что мы прожили вместе не один десяток лет. Мы ссорились, мирились, часто ворчали друг на друга, но для меня главным было то, что вместе нам не скучно.

— Марин, а дедушка что сказал? Когда он вернется? — спросила я.

Мы давно смирились с тем, что у нас разные интересы, и не препятствовали друг другу заниматься тем, чем нравится. Георг еще лет в тридцать серьезно увлекся радиоуправляемыми моделями и так и не смог перерасти эту «страсть». Конечно, он выглядел очень забавным в своей кепке, с пультом в руках, и молодые моделисты над ним посмеивались, но любили его и уважали, потому что он мог настроить любую машинку с закрытыми глазами.

— Я думаю, уже скоро. Ты сегодня долго спала, — ответила внучка.

Я посмотрела на часы. Было уже почти двенадцать! В последнее время я так поздно стала вставать! А всегда думала, что с возрастом начинаешь просыпаться раньше. Я закончила завтрак и начала складывать посуду в раковину.

— Ба, ты иди, посмотри телевизор, я лучше сама все уберу, а то потом перемывать все за тобой придется, — рассмеялась Марина.

Я повиновалась и отправилась в гостиную. Включив погромче звук, я начала щелкать пультом, без особой надежды, что увижу что-то интересное. Внезапно взгляд остановился на титрах только начинавшегося фильма. Почему-то я не стала переключать, наоборот, даже надела очки.

«Призрак и я», — провещал голос за кадром, и по коже у меня пробежали мурашки. «В главных ролях…» Я смотрела и не верила своим глазам. Я даже не знала, что книгу Вероники решили экранизировать спустя столько лет после ее смерти. Что ж, будем надеяться, что теперь мою историю узнает большее количество людей.

— Марин, иди, кино посмотрим вместе! Хороший фильм должен быть! — позвала я внучку.

А на экране уже замелькали кадры с просыпающейся в палате пожилой женщиной и медсестрой, стоящей около нее.

«Как же хорошо, что моя жизнь сложилась по-другому!» — подумала я.

Толин улыбался. Все получилось так, как он задумал. Он смотрел на Лиду и радовался, что на этот раз ему не пришлось избавлять ее от страданий, вынуждать уходить раньше и помогать пройти девятидневный путь. Она освободилась от ненужного груза и теперь самостоятельно сделает правильный выбор с легким сердцем. Они не вместе, но подобный исход казался невозможным с самого начала. Сейчас ему это уже не было необходимо. Достаточно того, что они, вероятно, когда-нибудь встретятся. Даже если нет — это уже не страшно.