Сад Финци-Контини - Джорджо Бассани Страница 39
Сад Финци-Контини - Джорджо Бассани читать онлайн бесплатно
— Можешь себе представить, — сказал Альберто, стараясь не замечать всеобщий смех, — можешь себе представить, как был бы Джампи счастлив услышать это? Я ему напишу.
— Он не в Ферраре?
— Нет, он уехал позавчера. Он поехал на Пасху домой.
Альберто еще долго пересказывал мне то, что поведал им бокал, а потом игра возобновилась. Меня тоже заставили положить палец на край бокала, я тоже задавал вопросы и ждал ответов. Но теперь, кто знает почему, оракул не выдавал ничего членораздельного. Альберто упорствовал, настаивал, повторял снова и снова. И ничего.
Я, во всяком случае, был не очень поглощен игрой. Я смотрел не на Альберто и не на бокал, а больше озирался по сторонам, обозревал столовую, глядел за огромное окно, выходившее в парк, и на Миколь, сидевшую напротив меня, по ту сторону стола. Миколь время от времени ловила мой взгляд и отвечала быстрой задумчивой улыбкой, знакомой мне по совместным теннисным матчам.
Я смотрел на ее губы, едва тронутые губной помадой. Я их поцеловал совсем недавно. Может быть, я опоздал? Почему я не сделал этого шесть месяцев назад, когда все было так возможно, или по крайней мере зимой? Сколько времени мы потеряли: я здесь, она в Венеции! Я бы прекрасно мог как-нибудь в воскресенье сесть на поезд и поехать к ней. Был скорый, который отправлялся из Феррары в восемь утра и прибывал в Венецию в пол-одиннадцатого. Сразу по приезде я мог бы позвонить ей с вокзала, попросить ее отвезти меня на Лидо (так я бы смог наконец увидеть знаменитое еврейское кладбище Святого Николая). Потом мы могли бы вместе пообедать все там же, на Лидо, а потом, позвонив в дом дядей, чтобы успокоить добрую фройляйн (я представлял себе лицо Миколь, когда она звонила бы, ее гримаски, веселые ужимки!), потом мы пошли бы гулять по пустынному пляжу. Для этого было столько времени! А потом я мог бы уехать на одном из двух поездов: один в пять, другой в семь — я мог бы воспользоваться любым, и дома ничего бы не узнали. Ах, да, сделать все это тогда, когда я должен был это сделать, было так легко! Все можно было устроить просто шутя. А теперь поздно, теперь ужасно поздно.
Который теперь час? Полвторого, самое позднее два. Скоро мне уходить, может быть, Миколь проводит меня до двери в сад.
Казалось, и она думала об этом, и это ее беспокоило. Мы бы шли рядом из комнаты в комнату, из коридора в коридор, не осмеливаясь взглянуть друг на друга, вымолвить хотя бы слово. Мы оба боялись одного и того же, я чувствовал это: прощания, момента прощания, приближавшегося неотвратимо, невообразимого момента прощания, прощального поцелуя. И все же, если, предположим, Миколь не захочет меня проводить, предоставив эту почетную обязанность Альберто или (как потом и оказалось) даже Перотти, в каком состоянии духа проведу я остаток ночи? А завтра?
— Но, может быть, все-таки — нет, продолжал я мечтать упрямо и отчаянно, может быть, вставать из-за стола и не надо будет, может быть, эта ночь продлится вечно?
I
Очень скоро, буквально на следующий день, я начал понимать, что продолжать с Миколь прежние отношения будет очень трудно.
После долгих колебаний, часов в десять, я попробовал ей позвонить. Мне ответили (голосом Дирче), что господа еще не выходили из комнат и чтобы я позвонил после полудня. Чтобы не мучиться ожиданием, я снова лег в постель. Я взял наугад книгу «Красное и черное», но сколько ни пытался, мне не удавалось сосредоточиться. А если после полудня, продолжал я думать, я ей не позвоню? Потом мне в голову пришла совсем другая мысль. Мне показалось, что я хочу от Миколь только одного: дружбы. Вместо того чтобы исчезать, говорил я себе, будет гораздо лучше, если я буду вести себя так, как будто ничего не случилось, как будто прошлого вечера вообще не существовало. Миколь поймет. Она будет приятно поражена моей тактичностью, успокоится и скоро вернет мне свое доверие, свою дружбу, и все будет как раньше.
Итак, ровно в полдень я набрался смелости и набрал номер Финци-Контини во второй раз.
Мне пришлось ждать дольше обычного.
— Алло, — сказал я наконец срывающимся от волнения голосом.
— А, это ты? — Это был голос Миколь. Она зевнула. — Что случилось?
Растерявшись, я забыл все приготовленные слова и не нашел ничего лучшего, чем сказать, что я уже звонил один раз, два часа назад. Это Дирче, добавил я невразумительно, сказала, чтобы я позвонил после полудня.
Миколь молчала. Потом начала сетовать на то, что ее ждет такой трудный день, что надо столько всего уладить и привести в порядок после долгого отсутствия, разобрать чемоданы, разложить книги и бумаги и так далее, и так далее… а в конце этого утомительного дня ее ждет вторая «семейная трапеза», совсем ее не привлекающая. Да, в этом-то и проблема: каждый раз, когда куда-нибудь уезжаешь, потом приходится возвращаться, снова входить в обычную жизнь, опять тянуть привычную лямку. А это всегда кажется куда более утомительным, чем прежде, до отъезда. А она появится сегодня в синагоге? И в ответ на мой робкий вопрос она сказала что-то неопределенное: «Не знаю», или «Посмотрим», или «Может быть, — да, а может, и нет». Прямо сейчас, с ходу, она не могла мне сказать наверняка.
Она не пригласила меня к ним на ужин и не сказала, как и когда мы снова увидимся.
В тот день я постарался больше не звонить ей и даже не пошел в синагогу, хотя там, как она сказала, я, может быть, и мог ее увидеть. Часов в семь, однако, проходя по улице Мадзини, я увидел серую диламбду Финци-Контини на углу улице Шенце, там, где она была вымощена булыжником. В машине был Перотти в шоферской форме, он сидел за рулем и ждал хозяев. Я не удержался и остановился на перекрестке улицы Виттория. Ждал я довольно долго, было очень холодно. Это был час, когда весь город выходит погулять перед ужином. По тротуарам улицы Мадзини, заваленным грязным снегом, уже наполовину растаявшим, непрерывно двигалась толпа людей. Они проходили мимо меня, возвращались, а я все ждал. Наконец мое терпение было вознаграждено: я увидел ее в дверях храма, довольно далеко от меня. Она вышла и остановилась на пороге. На ней была короткая шубка из леопарда, перехваченная в талии кожаным поясом. Ее светлые волосы блестели в огнях витрин, она оглядывалась по сторонам, как будто ожидая кого-то. Не обращая никакого внимания на множество прохожих, которые оглядывались на нее в восхищении, она кого-то искала взглядом. Может быть, меня? Я уже было вышел из тени, чтобы подойти к ней, как все родственники, которые немного отстали на лестнице, появились у нее за спиной. Там были все, даже бабушка Регина. Я резко развернулся на каблуках и быстрыми шагами удалился по улице Виттория.
Назавтра и в последующие дни я звонил ей, но поговорить нам удалось только несколько раз. К телефону подходил всегда кто-нибудь другой: или Альберто, или профессор Эрманно, или Дирче, или даже Перотти. Все они, кроме Дирче, которая разговаривала отрывисто и безразлично, как телефонистка на станции, и поэтому смущала меня и приводила в замешательство, все они пускались со мной в долгие бессмысленные разговоры. Перотти я мог, правда, всегда прервать. Альберто и профессора остановить было гораздо труднее. Они говорили и говорили. Я надеялся, что разговор зайдет о Миколь. Но я ждал напрасно. Они как будто сговорились не упоминать о ней, мне казалось, что они, отец и сын, решили предоставить инициативу исключительно мне. В результате я очень часто вешал трубку, так и не найдя в себе сил попросить позвать ее к телефону.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments