Вертикальный мир - Татьяна Костина Страница 39

Он свернул с аллеи, прошёл немного и остановился, завороженный видом пёстрой клумбы. Душа его сейчас была обнаженной и чувствительной, её трогало и впечатляло всё окружающее. Геяо словно искал везде ответ, способный примирить внутреннее противоречие. «Цветы… Что постыдного в любовании ими? Всё прекрасное вызывает возвышенные чувства, кто скажет, что это неверно? Кто будет утверждать, что глубина и нежность — недостойное дело? Кто назовёт искреннюю симпатию и доброжелательность нелепой слабостью? Разве есть такие на свете? Разве существуют свободные от тебя, всепроникающее чувство? Если нет возможности сопротивляться, сделай врага своего союзником; позволь быть тому, что уже и так есть…» Потом, вздохнув с облегчением, будто разрешив тяжкую задачу, он громко вслух повторил, обращаясь к тому, что происходило в его душе: «Хочешь быть — будь!» Служитель сделал два шага из затенённого пространства — и остолбенел от неожиданности. Прямо за кустарником, рядом с которым он только что стоял, на низком столе были разложены краски и кисти, а за ним сидела Тали. Золотисто-белые волосы девушки спадали на папирусы, а тонкая рука её аккуратно выводила чёрной краской красивый иероглиф. Она подняла голову и светло и приветливо посмотрела на него.

— С кем ты разговариваешь?

Сердце Геяо сжалось, но ни один мускул лица не выдал его смущения. Плавным шагом он подошел к столику, глядя сверху на её работу, и загадочно улыбнулся. В этой улыбке Тали прочитала глубокую нежность; лицо его сейчас было каким-то таинственным, неземным, доброта излучалась из его души, заключённой в мощном и удивительно пластичном теле.

— Я думаю вслух, — ответил он. — Ты всё работаешь? Не хочу мешать…

— Я рада тебе, не уходи. Разве это работа, Геяо? Это одно из моих самых счастливых занятий. Не могу теперь представить своей жизни без Священного языка, чем больше изучаю его, тем сильнее люблю. Его гениальная простота и глубина всё больше убеждают меня в том, что совершеннее этого языка не будет никогда. Наша письменность и наша речь не могут сравниться с его немногословной ясностью идей; он беззвучен, потому что звуки живут в этом мире, а он есть чистая неизречённая мысль, которая может быть произнесена на любом наречии…

Геяо слушал внимательно, продолжая таинственно улыбаться тонкими сухими губами, и иногда поглядывая на её озарённое заходящими лучами лицо. Было в ней что-то такое, что вызывало в нём трепетную нежность; её внутренняя сила, спрятанная за внешней хрупкостью, восхищала и притягивала его. Он думал о том, что хотел бы заботиться о ней, оберегать и защищать, помогать во всём, хотя знал, что она совсем не нуждается в этом.

— А о чём думаешь ты, мой друг? — спросила Тали, заглядывая в его прозрачно-голубые глаза, которые в тот момент словно излучали свет.

— Я думаю о том, что жизнь непредсказуема, она не поддаётся объяснению и никогда не складывается так, как мы этого хотим. Она всегда звучит в унисон с Законами, которые редко бывают для нас открыты и порой сбивают с ног, ошеломляют и заставляют учиться доверию и гибкости.

Геяо сел на землю рядом с ней и положил на низкий стол цветущую веточку.

— Знаешь, что это? — спросил он.

— Олеандр.

— Хорошо. Но это — лишь внешнее…

— Ты всегда говоришь загадками, — удивилась Тали, — скажи мне свой ответ, я хочу увидеть мир твоими глазами!

Геяо долго не отвечал, глядя куда-то вдаль, мягкие кудри его пушились на ветру. Он едва улыбался, и в этой улыбке жили одновременно благоговейная радость и тихая печаль. Эта была улыбка Мага, Душа которого знакома с неведомым, с недосягаемой извечной Тайной, непередаваемой и не доступной для разума.

— Эта веточка — часть единой всепроникающей Жизни. Всё во Вселенной одушевлено, исполнено законами, над которыми человек не властен. Посмотри: розовые цветы начали вянуть, силы покидают их, они скоро вернутся к тому состоянию, из которого были рождены, они вернутся к своей Матери, чтобы потом составляющие элементы этого растения могли быть потрачены на другое творение. Вся природа живая, и жизнью этой человек управлять не может, так как она — Вечная Загадка, рождённая в высших, не достигаемых разумом измерениях… Эта веточка научила меня многому. Часто нам хочется, чтобы будущее стало таким, каким мы хотим видеть его, чтобы любимые любили нас, чтобы болеющие непременно выздоравливали, чтобы друзья были таковыми вечно… Но всё дело в том, что есть нечто, не зависящее от наших желаний и молитв, хотя мы и властны творить свою судьбу. Человек — творец, но творец внутри Закона. Я любуюсь растением, трепещу от счастья, созерцая его чистую красоту, но лишь только я захочу грубой рукой вмешаться в естественный ход вещей, лишь только пожелаю владеть цветком, распоряжаться другом или заставить полюбить меня мою возлюбленную, как цветок, сорванный и лишённый корней, начнёт вянуть на моих глазах, друг покинет меня, желая счастливой свободы, а любимая отдалится, угнетённая наброшенными на неё цепями. Нельзя владеть этой Жизнью… Мы можем лишь любоваться и восхищаться ею, охранять её, но не желать стать ей властелином. Только признав себя равным этому цветку, другу или возлюбленному существу, мы обретаем настоящее чудо Жизни, основанное на уважении и доброй воле. Поверь мне: когда ступни человека, несущего в сердце мир и уважение ко всему вокруг, наступают на травинку, топча её не из прихоти, но от необходимости идти, травинка эта примет его кротко. Уважение рождает уважение. Узы любви и дружбы, свободные от желания обладать, самоотверженные, ставящие благо другого выше собственного, — самые крепкие и нерушимые, они рождают глубокие связи, способные пережить тысячи лет и сотни воплощений, они не привязывают, а отрывают от земли, они передают своим носителям опыт Великого Отца, щедрого и бескорыстного…

Он говорил отрешённо, продолжая смотреть вдаль своими прозрачными глазами, весь увлечённый возвышенными мыслями. Тали вдумчиво слушала Геяо, и слова его отзывались в ней долгим эхом. Ей казалось, что он уже много раз говорил ей о вещах, которые переворачивали её разум, что музыка его речи была знакома ей до того, как она впервые встретила его. «Кто он?» — подумала Тали, и холодок пробежал по её коже. «Я и знаю, и не знаю его… Иногда он кажется мне волшебником, способным творить невероятные чудеса, часто я чувствую какое-то необъяснимое родство с ним, порой вижу в нём отца, с котором рядом тепло и спокойно, иногда даже называю любимым… Так кто же ты, друг мой? Отчего так много неясного, почему нет единого ответа на такой незатейливый вопрос? А зачем нужно отвечать однозначно? Почему любовь должна быть ограничена строгим названием? К чему это? Зачем делить всеобъемлющий мир на отдельные части, выделять куски в безбрежном океане? Ты для меня отец-брат-любимый, и не хочу искать тебе других имён. Верно это или нет, мне всё равно… Я просто люблю тебя…» — размышляла она.

Тали улыбнулась, Геяо наконец взглянул на неё, их глаза встретились, и они, уже ничего не стесняясь, без слов долго смотрели друг на друга. И, хотя мысли другого им были неизвестны, души их беседовали на древнем языке, который родился гораздо раньше самого первого человека на земле, раньше звёзд и планет, раньше того заветного мига, когда непостижимое Дыхание породило проявленный мир…