Тайное дитя - Луиза Фейн Страница 39

«Лучше не скажешь», – думает Эдвард, глядя на текст статьи. Он складывает газету и смотрит на часы. Боже, неужели пора? Только бы не опоздать. Наверное, автобусы уже стоят. Сегодня он вместе с другими зарубежными делегатами поедет на Лонг-Айленд, в Колд-Спринг-Харбор, где находится Евгенический архив. Так называется этот исследовательский центр, имеющий твердую финансовую основу и щедро финансируемый богатыми меценатами вроде Карнеги и Мэри Гарриман. Он стал пристанищем американских евгенистов и, возможно, всего западного мира. Здесь проводятся самые передовые исследования, собираются данные, читаются лекции. Разумеется, работа центра простирается гораздо дальше генетики человека. Большие успехи достигнуты также и в сфере улучшения пород животных.

Эдвард сворачивает газету и вместе с другими спешит в холл отеля. Его мозг полон мыслей об устройстве аналогичного центра в Лондоне. Вчера за выпивкой Дарвин вскользь упомянул, что за свою работу Эдвард может быть удостоен рыцарского звания. Если он приложит все усилия для создания центра, вопрос можно будет считать решенным. Он с ликованием мысленно произносит: «Сэр и леди Хэмилтон». Леди Хэмилтон? Он внутренне усмехается, представляя, как изумится Элинор, услышав свой титул и вспомнив одну из знаменитых дам прошлого, носившую такой же титул и фамилию ^[6]. Он, не жалея сил, сражается с деградацией человечества и в своей сфере делает то же, что делал вице-адмирал Нельсон, воюя с французами и испанцами.

Колд-Спринг-Харбор оказывается весьма красивым местом. Несколько строений окружают большой дом, обшитый досками. По словам шофера, это и есть здание Евгенического архива, а также жилище директора Гарри Лафлина и его жены Пэнси. Центр стоит на холме, окруженном деревьями, лицом к заливу. Снаружи холодно, и даже очень, но присыпанные снегом деревья и возвышенность приятно оживляют пейзаж. Со стороны залива дует порывистый ветер, ударяя прямо в лицо. Эдвард морщится и вытирает слезящиеся глаза.

– Летом здесь наверняка чудесно, – замечает кто-то из экскурсантов. – Но в январе холод пробирает до костей!

Эдвард пытается представить это место летом. Дует совсем другой ветер – теплый и приятный. Деревья густо покрыты листвой. На голубом зеркале залива покачиваются лодки. Перед глазами мелькает картина: Элинор и их многочисленные будущие дети живут в этих местах. Не Мейбл. О ней он старается не думать. Они могли бы построить здесь красивый дом в американском стиле. Летом они бы плавали на парусной лодке. Здесь он бы сделал себе имя. Он бы куда теснее сотрудничал с Лафлином и Давенпортом, привлекая финансы Карнеги или Рокфеллера. Конечно, клеветники и очернители есть и здесь, но их голоса звучат несравнимо тише, а их влияние меньше. Эдвард делает глубокий вдох. Здесь он бы навсегда распрощался со своим прошлым, и не было ни тайных встреч с Вайолет, ни чувства вины. Но как быть с Мейбл? Это единственная клякса на белом листе.

– Эдвард! Добро пожаловать! – К нему быстрыми шагами подходит Гарри, сопровождаемый женой и еще одним мужчиной. Гарри тепло пожимает его руку. – Рад видеть вас в наших краях. Кстати, вы знакомы с Хайнцем Крацем, исследователем из Гейдельбергского университета? – (Коренастый, лысеющий немец слегка кланяется Эдварду.) – Наши немецкие друзья очень интересуются нашей работой. Идемте, покажу вам наше хозяйство. Кстати, вы помните Пэнси?

– Конечно, – отвечает Эдвард, целуя жену Гарри в щечку.

Гарри подробно рассказывает о некоторых своих достижениях, горделиво красующихся на стенах кабинетов.

– Это мой эталон родословной. Эдвард, вы его наверняка оцените. Взгляните вот сюда… – (Эталон показывает исключительно высокие семейные характеристики родословной Галтонов-Дарвинов-Веджвудов.) – А теперь сравните их данные вот с этими. – Гарри указывает на стенд, находящийся рядом с безупречной родословной Дарвинов. – Здесь представлены отвратительные снимки несчастных семей с различными умственными и физическими нарушениями, а также снимки представителей низших рас. – Мы широко используем эти фотографии в нашей образовательной программе. Просвещение населения – исключительно важное направление. Так мы побуждаем людей к поиску наилучших брачных партнеров и рождению наилучшего потомства. Снимки убедительнее любых слов и цифр. Они помогают нам завоевывать сердца и умы.

Эдвард внимательно разглядывает фотографии.

– Одних законов недостаточно. Мы также стараемся воодушевить и заинтересовать публику. Мы проводим конкурсы, такие как «Лучший ребенок» и «Оптимальная семья», где выявляем наиболее совершенные с точки зрения евгеники семьи.

– Насколько я понимаю, – включается в разговор Хайнц, который держит руки за спиной, – у вас есть закон, строго ограничивающий иммиграцию нежелательных рас и наций. Я не ошибся?

– Ничуть, – кивает Гарри. – К сожалению, прежде у нас была слишком открытая политика в отношении иммиграции. Но к счастью, в двадцать четвертом году мы приняли «Закон об иммиграции», перегородивший обильный приток евреев и итальянцев. Нынче этот поток уменьшился до тоненькой струйки. Вполне очевидно, что качество американской нации находится под серьезной угрозой из-за обладателей низкокачественных генов, и здесь требовались радикальные меры. Подобно тому, как мы заботимся о чистоте породы скаковых лошадей и улучшаем породу свиней и крупного рогатого скота, мы должны заботиться о чистоте человеческой породы. Нордическая раса – венец творения, и ее смешение с представителями отсталых рас крайне нежелательно. – Он откашливается. – Нельзя отдавать самоотбор на откуп населению. Не мне вам это говорить, – со смехом добавляет он. – Люди, как мы все знаем, весьма враждебно относятся к тому, что является для них наилучшим. И потому мы – знающие и понимающие – должны вмешаться, дабы не допустить взрывного роста неполноценных. – Гарри машет в сторону стенда, где помещены фотографии на редкость уродливых людей. – Поскольку эвтаназия оказалась бы слишком радикальным шагом, неприемлемым для человечества, ответом должна стать принудительная стерилизация, если мы хотим остановить стремительное падение человеческой породы.

– М-да, – хмуро произносит Эдвард. – К сожалению, в нашей стране хватает подозрительно и оппозиционно настроенных, и они есть во всех слоях общества. Причины у всех разные, но одно несомненно: это завело нас в тупик и не дает двигаться вперед. Другие страны: Америка, Германия, – он кивает на Хайнца, – Дания, Швеция, Австралия, Канада и даже ряд стран Дальнего Востока ушли вперед.

– Эдвард, я уже говорил и повторю: хотите убедить людей в пользе вашего дела – приводите любые убедительные доводы, – говорит Гарри и машет в сторону большой фотографии на стене. Там он запечатлен в зале суда. На снимке улыбающийся Гарри пожимает руку другому человеку. – Это наша прошлогодняя победа в нашумевшем деле «Бак против Белла». – (Эдвард вспоминает, как в первый день конференции Рокфеллер-младший что-то говорил об этом деле.) – Выигранный процесс проложил путь к запуску программ стерилизации по всей стране.