Сказки времен Империи - Александр Житинский Страница 38
Сказки времен Империи - Александр Житинский читать онлайн бесплатно
— Держись там, Васюта.
И далее у них произошел такой же разговор, как у меня с женой. Только они говорили о научной позиции.
Когда приехали в райцентр, Фомич весь съежился. Он шел, не поднимая головы. Мы прошли мимо Дворца культуры. На стенде «Они позорят наш район» фотографии Фомича уже не было. Как, впрочем, и на Доске почета. Фотографии взаимно уничтожались, как частица с античастицей. У нас это называется — аннигилировали. Фомич первый раз улыбнулся. Неизвестно, исчезновению с какой доски он больше обрадовался.
Мы приехали утром, и я сразу поволок Фомича в институт. Он все время озирался и прижимал к животу мешочек с подковами. Два раза я вынимал его из-под колес движущегося транспорта. Один раз он меня. Но это случайно.
Мы шли по коридору кафедры, обрастая сзади хвостом из любопытных. У входа в лабораторию все уже напоминали комету. Ядром были мы с Фомичом.
Я впихнул Фомича в лабораторию, вошел сам и объявил, как на приеме:
— Знакомьтесь, Василий Фомич Смирный.
Шеф в это время давал консультацию студентке. Он сидел к нам спиной. И по лицу студентки я понял, что происходит с шефом. У студентки расширились зрачки, и она пролепетала:
— Виктор Игнатьевич, я потом зайду…
Шеф медленно повернулся. Все-таки у него сильная воля. Саша Рыбаков снял очки и протер их. Произошла немая сцена, как в «Ревизоре». А Фомич сказал:
— Вы меня помните? Я вам писал про Брумма…
— Помним, — сказал шеф. — Очень хорошо помним.
Публика расположилась как на стадионе, и у шефа с Фомичом началось состязание. Сначала работал шеф. Рыбаков ему ассистировал. Я был третейским судьей. Не знаю, что это такое. Так принято говорить.
Шеф взял подкову через носовой платок и укрепил ее. Подпаяли провода и так далее. Нагрели. Результата, конечно, никакого.
— Ну-с, — сказал шеф.
— Это по-вашему, — сказал Фомич. — Дайте свечку.
Фомич заступил за пульт управления и мгновенно добился тока. Получилась боевая ничья. Со счетом 1:1.
Откуда ни возьмись, появился Лисоцкий. Он подошел к Фомичу и нежно обнял его за плечи. Фомич испуганно отшатнулся.
— Ай-яй-яй, — сказал Лисоцкий. — Вам не стыдно, товарищи? Так встречать гостя не годится. Где наше ленинградское гостеприимство?
— Я пить не буду, — тихо сказал Фомич.
— Петр Николаевич, товарищ устроен в гостиницу? — спросил меня Лисоцкий.
— Он же не из Парижа, а из Петушков, — сказал я. — Попробуй его устрой.
— Я это беру на себя, — сказал Лисоцкий.
— Да я уж на вокзале, — предложил Фомич.
А подкова все продолжала давать ток. Кто-то из лаборантов незаметно присоединил к ней лампочку. Та, конечно, загорелась. Шеф сел на стул и вытер лоб тем же платком, которым брал подкову. Саша Рыбаков замерил напряжение и объявил:
— Двести двадцать вольт… А есть подкова на сто двадцать семь?
— Почему нет? Есть, — сказал Фомич.
— Не надо, — еле слышно сказал шеф.
— Василий Фомич, — сказал Лисоцкий. — Сейчас мы вас устроим, вы отдохнете, а завтра продолжим исследования.
— Да чего тут исследовать? — удивился Фомич.
— Могут быть побочные эффекты, — уклончиво ответил Лисоцкий. — Кроме того, надо дать теоретическое обоснование.
— Его уже дал Брумм, — сказал я. — Все дело в черте. Или в дьяволе.
Тут Лисоцкий увел Фомича. Тот успел кинуть на меня взгляд, молящий о помощи, но бесполезно. Мне нужно было писать отчет о командировке. Весь народ из лаборатории рассосался. Лампочка продолжала гореть.
— Петя, уберите этот иллюзион, — сказал шеф устало.
— Ничего не поделаешь, работает, — развел я руками.
— Ха! — крикнул из своего угла Рыбаков.
Шеф вскочил и зашвырнул лампочку в железный ящик. Там она благополучно взорвалась. Причем шефа стукнуло током от подковы. Это был неплохой аргумент. Но шеф ему не внял. Как говорят, он закусил удила.
— Петя, — угрожающе начал шеф. — Чтобы этого Фомича я больше не видел. И подков тоже. Сделайте для меня такое одолжение. Я вас освобождаю от работы на неделю. Поведите его в Эрмитаж, покажите кулибинское яйцо. В цирк, на карусели, в бассейн. Куда угодно!
— А эффект Брумма? — спросил я.
— Забудьте это слово! — закричал шеф. Взгляд его упал на подкову, он зарычал и бросился на нее. Никогда не думал, что шеф такой богатырь. Он моментально разогнул подкову и зашвырнул ее в тот же ящик. Следом полетела свеча. Шеф достал таблетку и засунул ее под язык. Я подумал, что если он сейчас умрет, виноват буду я, а не Брумм. Поэтому я, пятясь, вышел из лаборатории.
На следующий день был бенефис Фомича в лаборатории Лисоцкого. Лисоцкий прибежал на кафедру с самого утра, чего давно уже не бывало. В руках у него болтался мешочек с подковами. Видно, выпросил все-таки. Снова на счастье. Судя по всему, счастья Лисоцкому должно было теперь хватить до двухтысячного года.
— Петр Николаевич, — обратился ко мне Лисоцкий. — Я устроил Смирного в гостиницу «Ленинград». Поезжайте за ним, скоро прибудет корреспондент.
— Какой корреспондент? — спросил я.
— Из газеты, — сказал Лисоцкий.
Я пожал плечами, но поехал за Фомичом. Фомич по мне соскучился. Он чуть меня не расцеловал. В отдельном номере гостиницы с полированной финской мебелью он выглядел как леший в целлофане. Он сидел перед зеркалом во всю стену и приглаживал брови. Но безуспешно. При этом разговаривал со своим отражением.
— Что, Васька, генералом стал? — говорил Фомич. — И чего тебя, дурака, в город понесло? На кой шиш тебе эти исследования? Ага, молчишь!
Фомич сделал паузу, чтобы отражение и вправду немного помолчало. Потом он поднял сапог, стоящий под мягким креслом, и потряс им в воздухе:
— Лапоть ты, Васька! Сапог!
— Не расстраивайтесь, Василий Фомич, — сказал я.
— А я и не расстраиваюсь. С чего ты взял? — сказал Фомич.
Как мне показалось, Фомич так и не решился ночевать на кровати, а спал в кресле. Постель была не тронута. Мы спустились по коврам вниз, причем дежурная по этажу посмотрела на Фомича с изумлением. Наверно, она давно не видела обыкновенных людей.
Мы приехали на кафедру, где уже томился корреспондент. Удивительно ученый человек. Он так и сыпал научными терминами. Лисоцкий ходил с ним по коридору и чего-то пел ему про подковы.
— А вот и наш самородок! — сказал Лисоцкий.
Корреспондент достал блокнот и посмотрел Фомичу в зубы. Фомич сморщился, будто съел килограмм клюквы.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments