До свидания, Рим - Ники Пеллегрино Страница 38

– Скажите-ка, Пепе, а почему вы стали поваром? – спросил Марио.

– Ну, готовить я научился мальчишкой – от матери. Она говорила, что повар всегда найдет хорошую работу, и, похоже, была права.

– Наши с вами матери – мудрые женщины. Моя вот всегда знала, что мне быть певцом. Ей приходилось много работать, чтобы оплачивать уроки пения, поэтому у плиты стоял папа. – Марио улыбнулся. – Правда, мама редко бывала довольна его стряпней и не боялась ему об этом сказать. Ну, а сам я тогда мало интересовался едой – меня волновала только музыка.

– У вас всегда был талант, даже в детстве? – спросил Пепе.

– Пожалуй.

Облокотившись на стол, Марио рассказывал нам о том, как в детстве слушал пластинки Карузо и подпевал, если никого не было дома, и уже тогда знал, что готовит ему судьба.

– Все произошло именно так, как я мечтал: разом, без борьбы. Успех пришел быстро и легко. Даже слишком легко.

– Наверняка бывали и трудные времена? – спросил Пепе.

– Конечно. Но у меня все было задом наперед – не как у других. Случались и трудности, и разочарования, однако они пришли уже на вершине, а не во время восхождения. – Марио поболтал вино в бокале и сделал глоток. – Я практически ни о чем не жалею. Я совершал ошибки, но если бы мог прожить жизнь заново, то почти ничего бы не изменил. У меня есть слава, деньги, красавица-жена и дети. Я счастливчик. Настоящий счастливчик.

Тем не менее его слова звучали неискренне. Несмотря на успех и удачу, от Марио часто веяло глубокой грустью. Я чувствовала ее в ту минуту. Думаю, Пепе тоже.

– Вы ведь были прошлым вечером в театре? Видели ее позор? – внезапно спросил Марио, пристально глядя на Пепе покрасневшими от вина глазами.

– Вы имеете в виду Каллас? – смущенно спросил Пепе.

Марио энергично кивнул.

– Нельзя было заставлять ее петь. Она плохо себя чувствовала, и врачи запретили ей выступать. Естественно, кончилось провалом.

– Зачем она вышла к зрителям? – спросил Пепе.

Марио пожал плечами.

– Всегда найдется желающий поживиться, тот, кому выгодно выпихнуть тебя на сцену. Вы видели, на что похожа Каллас? Говорят, она похудела на шестьдесят пять фунтов. Мало обладать голосом, нужно еще и выглядеть как картинка из журнала… как кинозвезда…

Марио помрачнел и явно говорил уже не о Каллас, а о себе. Он принялся жаловаться на менеджеров, репортеров, голливудских продюсеров, которые, как ему казалось, несправедливо с ним обошлись, но больше всего – на критиков.

– Только и разговоров, что о моем весе и объеме талии! – Марио с силой ударил кулаком по столу. – Они что, совсем ничего не понимают? Певец должен быть в теле – тогда и грудная клетка раскрыта, и есть силы управлять дыханием. А иначе не хватает воздуха допеть фразу до конца. Голос становится писклявым и срывается на верхних нотах. Но в Голливуде никому до этого нет дела – тебе просто выдают высосанный из пальца сценарий. И никакого уважения к твоему голосу…

Ни Пепе, ни я не пытались его прерывать. Марио вошел в раж и говорил, не останавливаясь.

– А какую чушь обо мне печатают! Если я кашляю, если у меня покраснело горло, в газетах тут же пишут, будто я теряю голос. Они словно хотят, чтобы так и произошло. Они не понимают… никто почти не понимает… каково это – обладать голосом… Вся твоя жизнь подчиняется ему… Моя жена замужем за голосом… Моих детей воспитывает голос…

Его речь сделалась неразборчивой, веки отяжелели.

– Слава богу, теперь я в Италии, а Голливуд остался за океаном, как дурной сон…

Мы вместе помогли Марио подняться по лестнице. Человек он был широкоплечий и грузный, но все-таки мы довели его до дивана и уложили, надеясь, что он проспится и утром опять станет самим собой.

Выключая свет, я услышала, как Марио бормочет:

– Человек должен быть свободен, иначе у него нет желания петь.

Вскоре в комнате раздавался только его храп.

* * *

Начались гастроли, и Пепе с интересом выслушивал все новости, которые я приносила. А чтобы заманить меня на кухню, готовил мои любимые лакомства – хрустящие кростини с паштетом из артишоков и миндаля, поджаристый хлеб с выдержанным сыром таледжо, стебельки сельдерея, фаршированные сливочной горгонзолой и жареными кедровыми орешками. Пепе оттаял, и у него опять находилось время поболтать, однако я относилась к этой перемене настороженно.

К тому же мне некогда было рассиживаться на кухне. Бетти решила слетать в Лондон к Марио. На этот раз я, правда, оставалась на вилле, чтобы помогать гувернанткам присматривать за детьми, но нужно было отобрать необходимые вещи и аккуратно сложить их в чемодан.

– Я останусь там всего на несколько дней, – объясняла мне Бетти. – Поселимся мы в том же самом номере в «Дорчестере», так что чувствовать себя будем как дома. Марио уже составил целый список друзей, которых мы навестим. Лана Тернер тоже сейчас в Лондоне – снимается в новом фильме. Она живет в Хэмпстеде – это такой район Лондона, очень живописный. Говорит, что он прекрасно подойдет детям, если когда-нибудь мы решим перебраться в Англию.

Я надеялась, что переезд в Англию – просто очередная история для газетчиков, и второе упоминание о нем застало меня врасплох.

– Вы правда собираетесь переезжать? Я думала, вам хорошо здесь.

– Конечно, хорошо. Но мы отправимся туда, куда потребует карьера Марио – как обычно. Не волнуйтесь, Серафина, вы поедете с нами. Лилиана и Анна-Мария тоже. Без вас троих нам не обойтись.

В Риме была моя жизнь, моя семья – все, что я знала и любила. И Бетти не упомянула, намерена ли взять с собой Пепе. Каким бы невыносимым он ни бывал по временам, расставаться с ним мне не хотелось.

Возвращения Бетти я ждала с ужасом, уверенная, что они с Марио уже нашли в Англии прелестный маленький домик и велят нам немедленно собираться. Я не хотела заранее тревожить остальных слуг и потому не рассказывала им о своих опасениях, зато, когда просыпалась среди ночи, не могла думать ни о чем другом.

К счастью, Бетти осталась совершенно недовольна поездкой в Лондон. Она жаловалась на всех и вся: и на отель «Дорчестер», и на Косту, которого называла несносным и жадным. Ни для кого у нее не нашлось доброго словечка.

– Все нас обманывают, – ворчала она. – Только и норовят запустить руку нам в карман. Пора положить этому конец.

Даже долгожданный визит к кинозвезде Лане Тернер прошел неудачно: Марио оступился на ведущей в сад лестнице и чуть не переломал себе ребра. К моему облегчению, больше о переезде в Англию Бетти не заговаривала.

Пока Марио был в отъезде, настроение у Бетти оставалось удрученное. Уверена, не проходило ни дня, чтобы она не думала и не волновалась о нем. Нервы у Бетти были расстроены, и мне редко удавалось накормить ее даже самыми заманчивыми блюдами, которые старательно изобретал Пепе. Тарелки с едой оставались полны, зато склянки с таблетками пустели на глазах.