Путин, Буш и война в Ираке - Леонид Млечин Страница 38

Высокомерные дипломаты, в большинстве своем выпускники элитарного Института международных отношений, совершенно не ожидали, что пришлют провинциала, грузина.

Карьерные дипломаты — это спаянное братство. Они гордятся своим профессионализмом и не любят выдвиженцев, считая, что они никогда не получили бы столь высокий пост, если бы пытались сделать обычную дипломатическую карьеру.

В курилках нового министра презрительно называли «кутаисским комсомольцем». Говорили, что он не только заграницы, но даже и Советского Союза толком не знает, иностранными языками не владеет да и по-русски говорит неважно…

Решили, что внешней политикой новый генеральный секретарь будет заниматься сам, а Шеварднадзе, бывшего республиканского министра внутренних дел, назначили для того, чтобы он перетряхнул дипломатов и разогнал пижонов, которые оторвались от действительности, а только за границу ездят. Ждали опричнины.

Ревниво следивший за своим сменщиком бывший министр Андрей Громыко жаловался сыну:

— Шеварднадзе устроил настоящую экзекуцию профессиональным кадрам, только потому что многие дипломаты не пели ему «аллилуйя», сохраняли достоинство и не лакействовали. В министерстве царит атмосфера уныния и страха.

Но все было не так.

Шеварднадзе чисток не устраивал. Напротив, двери министерского кабинета на седьмом этаже раскрылись для широкого круга сотрудников. Шеварднадзе приглашал их не для того, чтобы устроить разнос или дать указание, а для того, чтобы выслушать их мнение.

Талантливые люди при нем процветали. За год он сумел вникнуть в новую работу и привлек на свою сторону аппарат дипломатической службы. С собой из Тбилиси он привел только одного помощника — Теймураза Георгиевича Мамаладзе (Степанова), одаренного журналиста, который потом работал в «Известиях». Вторым помощником стал Сергей Петрович Тарасенко, один из руководителей американского отдела МИД, фонтанировавший идеями.

Правда, в министерстве устроили кампанию борьбы с семейственностью. Если в МИД работали отец и сын, то кого-то одного просили уйти. Но это была идея секретаря ЦК Егора Кузьмича Лигачева. Он и прислал в министерство нового заместителя по кадрам, тот получил указание брать в МИД побольше детей рабочих и крестьян, а также партийно-комсомольских активистов.

Первоочередную программу действий Шеварднадзе выработал вдвоем с Горбачевым: установить нормальный диалог с Соединенными Штатами; идя на компромисс, добиваться ограничения военных потенциалов Востока и Запада; вернуть советские войска из Афганистана; нормализовать отношения с Китаем.

Сверхзадача состояла в том, чтобы вывести страну из враждебного окружения, уменьшить давление на нее, создать благоприятные внешние условия для перемен и дать Горбачеву возможность заняться внутренними делами.

Своим помощникам в министерстве Шеварднадзе откровенно сказал:

— Я ведь могу сидеть тихо, ничего не делать, наслаждаться жизнью. Но внешняя политика зашла в тупик, страну нужно вытаскивать из ямы.

Он не изображал из себя всезнайку.

Принимая дипломатов, которые вели переговоры с американцами по стратегическим вооружениям, министр несколько застенчиво сказал:

— Я первоклассник, не смущайтесь, хочу, однако, все знать и сам понимать.

Если чего-то не понимал, он спрашивал, просил объяснить. Сказанное запоминал. Помощников поражала его способность мгновенно вникнуть в суть обсуждаемой проблемы. Память у него была замечательная — не хуже, чем у Громыко. Ему очень помогали природный ум и быстрая реакция. Поэтому он не боялся полемики, «ближнего боя» и не старался удержать противника на дистанции.

Он любил изображать простачка, но на самом деле наделен острой реакцией, которую обыкновенно скрывает.

Однажды после переговоров с госсекретарем Соединенных Штатов они вышли на улицу и пошли к машинам через коридор журналистов. Одна американская журналистка спросила советского министра:

— Завтра выходной день, как вы намерены провести свободный день?

Шеварднадзе отреагировал мгновенно:

— Какие у вас предложения?

Все обратили внимание на то, что на первых переговорах с американским государственным секретарем Джорджем Шульцем Шеварднадзе держался спокойно, изображал внимательного и вежливого новичка, но был настороже.

Шульц сказал:

— Я хотел бы вам, господин министр, как гостю предоставить слово первым.

Перед Шеварднадзе на столе лежала подборка материалов по всем вопросам, которые будут обсуждаться. И он вдруг прямо сказал:

— Вы знаете, я человек новый. Претендовать на то, что я прекрасно знаю все вопросы, которые будем сейчас обсуждать, было бы с моей стороны глупо. Поэтому заранее прощу прощения: мне приготовили справки, я их прочитаю, и это пока что все, что я могу сделать.

Простота и откровенность всем понравились. Американцы увидели, что новый министр — человек разумный и уверен в себе, поэтому не боится признать, что чего-то не знает. Наши дипломаты успокоились: неприятных сюпризов не возникнет.

А закончил первую встречу Шеварднадзе совершенно неожиданно. Уже собирались расходиться, вдруг он сказал:

— Могу я на секундочку вас задержать?

Он произнес несколько возвышенных слов о Шульце как об опытном дипломате. Американцы растаяли от удовольствия, и тут Шеварднадзе добавил:

— На вашей стороне, господин государственный секретарь, опыт, а на нашей стороне — правда.

Американцы этого никак не ожидали. Получилось, что последнее слово осталось за советским министром.

Он сразу изменил стиль и атмосферу переговоров: у нас с американцами множество проблем и противоречий, мы жестоко спорим и будем спорить, но почему мы должны вести себя как враги?

И во время второй встречи с госсекретарем Шульцем советский министр сказал:

— Я намерен вести дело так, чтобы быть вам честным и надежным партнером, а при встречном желании — и другом.

Шульц, на которого эти слова произвели впечатление, встал и протянул ему руку.

При Шеварднадзе удалось преодолеть многолетнее недоверие между Советским Союзом и Соединенными Штатами, когда любой шаг партнера воспринимался как угроза, когда любые переговоры начинались с перечисления взаимных претензий и обвинений и иногда этим же заканчивались.

Горбачеву и Шеварнадзе выпала миссия закончить «холодную войну». Надо было прекратить военное соперничество с Соединенными Штатами, освободить страну от гонки вооружений, которая была ей не под силу.

Шеварднадзе стал олицетворением политики сокращения вооружений, взаимопонимания и взаимодействия с окружающим миром. Каждый шаг вперед делал ненужными и руководителей госбезопасности, и армейских генералов с большими звездами, и командиров военно-промышленного комплекса. А теперь они вновь задают тон в российской политике…