День дурака - Иосип Новакович Страница 38

Но где он мог найти внебрачный секс? Одинокому мужчине познакомиться с женщиной легко, но женатому, да еще и в маленьком городке, подойти к девушке?! Это просто невозможно. Если ты не знаешь кого-то, то этот кто-то знает тебя в лицо и по слухам. И ты, разумеется, таким же образом знаешь большинство жителей города, но при этом число твоих знакомых невелико. В Низограде искусства знакомства не существует. Если ты садишься за стол с теми, кого знаешь, и теми, кого не знаешь, то никто тебя не представит. И нужно сказать что-то интригующее, чтобы завладеть вниманием незнакомки, и даже при этом она, возможно, не узнает тебя, встретив еще раз на улице. И, поприветствовав ее, придется навязываться: «Я хотел бы с вами познакомиться». Обычно это уж слишком, поэтому люди редко знакомились.

Иван знал нескольких секретарш на работе, но спать с ними весьма банально. А как познакомиться с настоящей дамой сердца?

Несколько недель Иван ломал над этим вопросом голову. Он выпивал с десяток яичных желтков в день, поскольку прочитал, что желтки содержат лецитин, улучшающий память. Но ему нечего было запоминать, если только вульгарные приемчики Алдо (Аллах, благослови его душу), как подцепить одинокую девушку на улицах Нови-Сада. И от этого, в свою очередь, Иван дрожал от ужаса, вспоминая, как увидел распятого Алдо в Боснии. Волна страха затопляла его, и он содрогался и кидался в туалет с рвотным позывом. А потом Иван уже не чувствовал жалости к Алдо, а беспокоился о себе – уж не посттравматический ли это синдром? Да, определенно, Иван заработал себе посттравматический синдром. Но разве можно доверять врачу, получившему образование при социализме, ставить диагноз и надевать смирительные рубашки на всех, кого он считает нежелательными «элементами», как на шизофреников? Нет, конечно, так что ну их, эти синдромы. О войне он думал больше, чем нужно, не получая удовлетворения, а об измене, наоборот, недостаточно. По крайней мере, измена – это способ занять себя, выход, когда ты не жертва, не объект, а действующее лицо, субъект, пусть и сбившийся с курса. Адюльтер – это форма биологической войны, причем более изощренная, чем война техническая и химическая, ставшая уже обыденностью. Допустим, он заразится хламидиями и притащит их домой – это будет неуловимая контратака против его брака. А еще хуже ничего не предпринимать, а просто сидеть и ждать, когда эти размышления задушат его.

Иван читал рассказы и романы, чтобы узнать, как знакомиться с красивой изысканной женщиной. Обычно за такими знакомствами ездят на курорт. Если у дамы есть собачка, то сначала нужно познакомиться с собачкой, кидая ей жирные ребрышки со своей тарелки. Когда собачка увидит тебя в следующий раз, то радостно завиляет хвостом, тогда можно наклониться, потрепать ее по шерстке и сделать пару комплиментов. И тогда совершенно спонтанно спросить даму, как ей удается содержать шерстку любимца такой блестящей и эластичной. В Низограде тоже был свой курорт с минеральными водами, но там такие игры будут слишком публичными, а на другой курорт с оплаченным больничным Иван сможет съездить только через полгода.

Большинство хорошеньких женщин Низограда замужем за окружным судьей, начальником полиции, каким-нибудь доктором или полковником. Иван любил докторов, поэтому соблазнять жену доктора не имело смысла. Однако к остальным он питал злобу. Но как познакомиться с их женами?

Ну, начальник полиции, положим, все вечера проводит в шахматном клубе. А его жена не кто иная, как Светлана, очаровательная танцовщица из «Форелевого рая». А сам начальник полиции не кто иной, как убийца Петра. Перед войной Вукич был коммунистом и выписывал политические журналы, напечатанные на кириллице, притворялся сербом, поскольку это помогло ему подняться по карьерной лестнице. А теперь он непоколебимый хорватский националист. Иван подозревал, что Вукич мог бы приспособиться к чему угодно – у этого человека не было ни стыда, ни совести.

И хотя Иван ненавидел сидеть лицом к лицу с Вукичем, но играл с ним в шахматы. После того как Иван выиграл у Вукича, тот пригласил его к себе после закрытия клуба. Они разложили шахматную доску из слоновой кости и эбенового дерева на кофейном столике, и хозяин крикнул своей жене Светлане, чтобы она принесла шоколадные пирожные.

Светлана вышла в розовой ночной рубашке с воспаленными глазами, поскольку долго читала какой-то страшный роман. Даже не взглянув на Ивана, она вынесла турецкий кофе и тут же скрылась в своей комнате. Хотя после того хоровода в «Форелевом рае» прошло всего лишь двенадцать лет, ее красота отчего-то поблекла. Грудь обвисла, в уголках губ пролегли морщинки, появился двойной подбородок, а глаза потускнели. Но все равно потянет, подумал Иван. В ней сохранилась какая-то соблазнительная уязвимость и мягкость. Ее пышная грудь, испещренная веснушками, и меланхоличность ее щек приглашали к изысканным ласкам.

Иван играл уверенно, снисходительно жертвуя своими фигурами направо и налево, чтобы освободить себе место для маневров. Начальник полиции пришел в дикий восторг:

– Чудесно! Я чувствую, мы играем на равных. У тебя современный открытый стиль игры, как у Карпова, мне это нравится.

– А вы знаете, что Карпов проводит лето в Хорватии? Он даже является членом Вуковарского шахматного клуба в знак солидарности с пострадавшим во время войны городом.

– За кого ты меня принимаешь? Конечно знаю. Я даже охранял его прошлым летом, когда он играл в Дубровнике. Но позволь заметить, этот парень настолько проницателен, что ему не нужна защита. Он своим взглядом может ключи плавить.

– Почему тогда он не вор?

– А ему и не требуется. Он получает все, что хочет просто ему нужно сосредоточенно об этом думать и смотреть не отрываясь.

– Может, и нам попробовать?

– Давай, но ничего не выйдет, гарантирую.