Трахни меня! - Виржини Депант Страница 38

Тарек перегибается через нее за пачкой сигарет. Она расстроена, что он проснулся. Она знает, что они займутся любовью, хотя не должны этого делать. Нехотя снимает наушники:

— Говорят, что когда ампутируют руку, то вначале еще ощущаешь ее. У меня такое же чувство. Она все еще здесь. И у меня осталось еще немного храбрости от нее, а потому утром я должна уехать.

Он целует ее, обнимает. Он не касается ее груди, лобка — он сжимает ее бедра. Она охватывает его ногами. Ощущает его в себе — это происходит само собой. Она чувствует, что он пытается отдать ей свою силу, облегчить ее страдания. Они залиты потом, пытаются утешить друг друга. Надин кончает, на мгновение успокаивается. Он хочет напоить ее тело любовью, и она раскрывается навстречу ему.

Но одновременно ощущает печаль. Ей мешает его тело — она заживо погребена под ним. Ее тошнит. Она осторожно отталкивает его, чтобы прервать объятия. Тарек гладит ее бедра и нежно обнимает. Она инстинктивно подавляет в себе желание слиться с ним. Горячая кожа стала липкой. Доверчивость, с которой он тянется к ней, раздражает ее.

Она медленно откатывается в сторону, притворяясь, что засыпает. Она уже крепко спит, когда он спрашивает, останется ли она с ними.

Она ждет, пока его дыхание станет спокойным, собирает свои вещи, потом выбирается из номера, чтобы поспешно одеться в темном коридоре. Она вдруг вспоминает, как прижималась к стене, когда еще подростком выбиралась из дома. Страх попасться, невероятное облегчение, когда переступишь порог. На улице посвежело.

Как обычно, рев плейера придает ей силы. Она идет вдоль шоссе, минуя несколько громадных рекламных щитов, на которых женщины бесстыже выпячивают обнаженные груди.

Она исследует собственную душу, рассматривает ее со всех сторон. Ищет следы сожаления, что рассталась с ними, не попрощавшись. Но ощущает лишь невероятное удовольствие от этой ночной прогулки. Почти физическое освобождение — жар покидает ее.

Ей плевать на собственную трусость, на бегство от проблем. Она идет прямо и ждет, когда найдет нужное место.

В нее вливаются невероятные силы, она полна уверенности и спокойствия.

Занимается день, становится жарко. Она идет навстречу встающему солнцу. Входит в город.

Возвращаются образы, обрывки разговоров. Память — странная штука, она распределяет данные, не соблюдая ни иерархии, ни хронологии.

Тело, сгоревшее в лесу, становится символом праздника — меняется все вокруг, наступил день счастья.

Встреча с себе подобной. Все рассуждения о родственной душе всегда казались ей подозрительными. Бессмысленными.

Навстречу ей идут на работу люди. Любой из них может узнать ее и с криком показать на нее пальцем. Она внимательна, но не напряжена. И готова пустить себе пулю в лоб при любом подозрительном движении.

Ее пальцы не отпускают рукоятки пистолета, словно в руке у нее — внимательный любовник.

Им ее не поймать.

Она не чувствует ни сомнений, ни колебаний — она идет, глядя прямо вперед.

Дойдя до центра города — она шла долго, судя по количеству песен, которые прокрутились в плейере, — покупает бутылку виски и шоколад. Солнце уже стоит высоко и обжигает кожу.

Она садится на скамейку в зеленом сквере с множеством игровых детских площадок. Burn it clean. [31]Полузакрыв глаза, она мелкими глотками с наслаждением пьет теплое спиртное. Она растворяется в жаре, наслаждаясь щедрым солнцем, светящем даже последним из потаскух.

Кончиками пальцев она ласкает рукоятку и ствол, ласкает метал, словно пытаясь сделать его тверже и напряженнее, чтобы он излился ей в рот своим свинцовым семенем.

Она уже готова и сама удивляется своему спокойствию. Она пропиталась солнцем, она достает пушку из кармана. Когда прогремит выстрел, она будет думать о Маню — они навсегда останутся вместе.

Она лежит на животе. Заломленные за спину руки держит человек, прижимающий ее коленом к земле. Она окружена и обезоружена. Они появились так внезапно, что она не успела понять, что происходит. Одни в гражданском, другие в форме. В нескольких шагах от нее раздается рев толпы, сообразившей, кого здесь поймали, и радующейся ее пленению. Во рту вкус крови. Падая, она прикусила губу.

Это должно было случиться. А ей казалось, что этого можно было избежать.