Летний домик с бассейном - Герман Кох Страница 38

— Папа, папа! Можно, мы тоже запустим? — Томас мчался к нам от теннисного стола. — Папа, давай мы тоже погремим, а?

— Нет, это все-таки уже ненормально, — сказала Юдит. — Господи, ну что в этом забавного?

— Мне показалось, из меня весь воздух выжали, — сказала Каролина.

Я смотрел в лицо Юдит, на котором читалось искреннее недоумение. Каролина прижала ладонь к груди и несколько раз глубоко вздохнула. В этот миг я подумал о различиях между мужчинами и женщинами. О различиях, не поддающихся объяснению.

Мужчины любят жуткий грохот. Чем он сильнее, тем лучше. В глазах женщин это делает их моложе. Ребячливее. До такой степени моложе и ребячливее, что женщины снисходительно улыбаются. Они остаются детьми, говорят женщины друг дружке. И справедливо. Помню, как шестнадцатилетним мальчишкой я, запуская фейерверк, послал к черту все предписания. Фитилем я не пользовался. Только открытым огнем. Настоящим пламенем. От спички или от зажигалки. Я хотел видеть огонь, а не тускло тлеющий фитиль. И отнюдь не устанавливал петарды на безопасном расстоянии, в пустых бутылках. Я запускал их с руки. Хотел чувствовать пальцами силу ракеты. Тогда часть этой силы становилась моей. Первые разы я держал так крепко, что щепки от деревянной лучины занозами впивались в пальцы, когда ракета рывком высвобождалась из моей хватки и неслась в вышину. Позднее я научился держать как надо. Свободно. Петарда обладала собственной волей. Стремилась ввысь. В такие минуты я думать не думал о том, что вечер праздничный. Не говоря уже о новом годе, который скоро начнется. Я думал о войне. О ракетах и зенитках. Об освободительных движениях, которые портативными противовоздушными ракетами, с плеча, сбивали геликоптеры и транспортные самолеты противника, превосходившего их по уровню техники. Часто я не мог устоять перед соблазном и направлял ракеты по более наклонной траектории, чем, строго говоря, диктовала безопасность. Тогда они врезались в окна соседей через дорогу. «Извините! — кричал я, когда окно открывалось и перепуганные соседи высовывались наружу. — Извините, она полетела не туда». Я корчил самую что ни на есть невинную физиономию. Физиономию футболиста, подставляющего подножку противнику и наносящего ему опасную для жизни травму. Извини, я поскользнулся… Следующую ракету я нацеливал на группу веселящихся людей дальше по улице. Это же война. Войну лучше выиграть, а не проиграть. Так учит история. И биология. Лучше убить кого-то, чем быть убитым самому. С незапамятных времен мужчина стережет вход в пещеру. Тех, кто пытается туда прорваться, надо принудить к бегству. Людей. Зверей. А тот, кто продолжит лезть на рожон, пусть после не говорит, что его не предупреждали. «Мужчина избегает схватки, только если превосходство противника слишком велико, — учил на лекциях по медицинской биологии профессор Херцл. — Когда противник равен ему силой или слабее, он оценивает свои возможности. Сжимает кулаки. Взвешивает в руке меч. Или пистолет. Поворачивает башню танка на долю секунды быстрее, чем противник. Целится и стреляет. И выживает».

Томас стоял теперь подле отца.

— У тебя есть петарды, папа?

Ралф наклонился, поднял упавший с большой двузубой вилки кусок рыбы, снова положил его на жаровню. На лице у него заиграла широкая улыбка:

— Посмотри в сарае, сынок. Дверь, что за столом для пинг-понга. Ты тоже, Алекс.

Мальчики помчались на задворки, а я вдруг ощутил пустоту. Где-то внутри, за сердцем. Ралф запасся фейерверком. А я этого не сделал. Вчера ведь проезжал мимо ларька, где торговали фейерверками. Ларек из гофрированного пластика стоял на краю деревни. Я помедлил в нерешительности. Сбросил скорость. Надо бы поглядеть, что у них есть. Но свободного места на парковке не оказалось, и я поехал дальше.

Будь у меня два сына, как у Ралфа, я бы в крайнем случае припарковался даже в пяти километрах, подумалось мне сейчас. Но у меня две дочери. Я вспомнил проводы старого года несколько лет назад. Вопреки голосу рассудка я все же купил тогда пачку петард и шутих. В полночь установил на крыльце перед дверью пустую бутылку с первой ракетой. Связал вместе фитильки трех небольших петард и подбросил их вверх. Но Юлия и Лиза остались в дверях. При первом разрыве обе съежились и попятились в дом. Потом на пороге появилась и Каролина. Все трое смотрели на меня. Я запустил еще несколько петард. Надел на одну пустую жестянку, чтобы рвануло погромче. Каролина тем временем дала девочкам по бенгальскому огню, однако на улицу они так и не вышли. Стояли на пороге, вытягивая руки как можно дальше, чтобы искры не упали на дверной коврик. Оттуда и смотрели на своего отца. Ведь он, мягко говоря, вел себя странно. Как двенадцатилетний мальчишка. Женщины в войну шьют солдатскую форму. Снаряжают на фабрике боеприпасы. Вносят вклад в обеспечение военных действий, так это называется. Но стрелять предоставляют мужчинам.

— Папа, папа! Можно, мы прямо сейчас запустим?

Алекс и Томас вернулись с двумя пачками петард в охапке. Некоторые длиннее их самих. И было их столько, что мальчишки едва тащили. Две-три упали на пол.

— Может, еще немного повременим? — сказал Ралф. — Через часок пойдем все вместе на пляж.

— Но соседи-то запустили, — сказал Алекс.

— Ну па-ап, — сказал Томас. — Пожалуйста!

Ралф покачал головой. Смеясь, взял со стола пустую бутылку.

— Ладно, только одну.

Я смотрел на штабель петард на террасе. Самые маленькие и те длиной не меньше метра. Сейчас, когда лежали на кирпичном полу террасы, они живо напоминали конфискованный арсенал. Секретные запасы партизанского движения или террористической ячейки. Враг, превосходящий их в технике, располагал танками и самолетами. Захватчики имели вертолеты, с которых стреляли ракетами с лазерным наведением, однако примитивные «Хассамы», которые поражали произвольные гражданские цели, наносили куда больший психологический ущерб.

— Нет, не здесь, — сказал Ралф. — Нельзя так близко от остальных петард. Одной искры достаточно — и мы все взлетим на воздух, заодно с домом. Лучше пальнуть от бассейна.

— По-твоему, это хорошая идея? — спросила Юдит.

— Лучше бы подождать до тех пор, когда поедем на пляж, — сказала Каролина.

— Я иду в дом, — произнесла мать Юдит.

Но Ралф только рассмеялся:

— Да поймите вы, мальчики ждать не могут.

От петарды, которую Алекс и Томас установили в бутылке на краю бассейна, я перевел взгляд на своих дочерей. Когда подожгли фитиль, обе заткнули уши. Юлия взвизгнула, когда ракета с шипением и свистом вылетела из бутылки, которая упала и разбилась, причем несколько осколков угодили в бассейн.

Взрыв последовал неожиданно быстро. Резкий и басовитый, резче и басовитее, чем от соседской петарды. Он начался под ногами, прокатился вверх, наполнил гулом всю грудную клетку и закончился в голове. Дыхание на миг совершенно прервалось. На сей раз сработала сигнализация нескольких машин. Собаки залились истерическим лаем. Юлия с Лизой взвизгнули.