Час ведьмы - Крис Боджалиан Страница 38

И вновь преподобный помолчал, размышляя над ответом.

— То, что Мэри Дирфилд не благословлена детьми, я не считаю наказанием за ее поступки. Я не вижу здесь никаких признаков Божьей кары. Мэри выказала великую преданность. Возможно, Господь еще наградит ее потомством, — сказал он.

— Преданность Богу или преданность мужу? Апостол Павел…

— Да, апостол Павел подробно описал, какими должны быть отношения между мужем и его женой: их обязанности. Обязательства. Сострадание. Насколько мне известно, Мэри Дирфилд не совершала ничего, что позволило бы усомниться в ее преданности.

— За исключением того, что попросила о разводе.

— И, как вам хорошо известно, Калеб, это может вызвать неодобрение других — тех, кто ошибочно истолковал слово Божие. Это не имеет отношения к нам здесь, в Бостоне.

Теперь магистрат выглядел смущенным.

— Да, — сказал он. — Верно. Но я не оспариваю право Мэри Дирфилд на развод. Я пытаюсь разобраться кое в чем другом. Простите меня, что я увел разговор в сторону.

— Вам не за что просить прощения.

Адамс смерил Мэри цепким взглядом и вновь посмотрел на Джона Нортона.

— Мэри Дирфилд, вы хотите ребенка?

Вопрос застал ее врасплох, поскольку это время было отведено преподобному — одному из самых влиятельных людей в колонии.

— Да, сэр, — ответила она. — Я очень хочу иметь детей. Мне еще предстоит послужить нашему Господу в роли матери, которой он от меня пожелал и ради которой я была создана.

Адамс кивнул и обратился к преподобному:

— Давайте вернемся к Кэтрин Штильман. Она сказала, что, по ее мнению, ее госпожа надеется, что семя прорастет в ее лоне, если она заключит сделку с Дьяволом. Что вы думаете об этом обвинении?

— Нет сомнений в том, что деяния Дьявола проявляются в искушениях, которыми он манит нас, и особенно явственно — в посулах, которые он обещает бездетным, соблазнах, которыми он завлекает бесплодных, — ответил тот. — Но у нас нет причин полагать, что Мэри Дирфилд заключила подобную сделку. Как мы уже слышали, никто не замечал за ней признаков одержимости.

— Да, — согласился магистрат. — Никто не замечал. По крайней мере, пока.

Губернатор посмотрел на Ричарда Уайлдера, который, в свою очередь, взглянул на Дэниела Уинслоу. Все трое склонились друг к другу, о чем-то совещаясь, и затем Джон Эндикотт сказал Мэри:

— Ваш нотариус передал нам письменные показания доктора Роджера Пикеринга. Присутствует ли доктор в зале, чтобы ответить на вопросы суда?

Из дальнего конца зала раздался мужской голос:

— Да, присутствует.

Спустя несколько секунд доктор протолкался через толпу и встал рядом с Мэри.

— Доброго дня, Мэри, — сказал он ей.

Та кивнула. По словам нотариуса, доктор не сказал ничего опасного для нее, поэтому он включил его показания в свидетельства. Но когда Роджер Пикеринг осматривал ее руку, у Мэри было чувство, что он недолюбливает ее — то ли потому, что водит дружбу с Томасом и тот наговорил ему много нехорошего о ней, то ли потому, что она из богатой семьи и это выводит его из себя.

— Доброго дня, Роджер, — приветствовал его губернатор.

— Самое время, — хмыкнул тот в ответ. — Снаружи холодно и слякотно. И взгляните за окна, как уже стемнело. Сегодня солнце быстро сбежало за холмы.

— Осень вам не по душе?

— Мне не по душе холод и слякоть, — ответил Пикеринг. — Мои кости отлично знают, что будет дальше.

Доктор был известен своей желчностью, но его также уважали за добродушие и заботу по отношению к больным и умирающим. Люди подшучивали над его скверным характером, потому что он и сам это делал. Ему было около пятидесяти лет, волосы у него побелели, а кожа обветрилась, как у матроса. Его жена умерла двадцать лет назад, и больше он не женился. Его дети сейчас жили в Нью-Хейвене.

— У нас к вам всего несколько вопросов, — предупредил губернатор. — Мы не отнимем у вас много времени.

— Здесь теплее, чем вон там, — ответил доктор, указав за окно. — Нет нужды выпроваживать меня обратно в сумерки.

Губернатор улыбнулся.

— У нас имеются ваши показания, которые вы дали Бенджамину Халлу касательно Мэри Дирфилд. Мы благодарим вас. Вас также вызвали сюда из-за показаний Кэтрин Штильман и того, какое отношение они имеют к прошению о разводе Мэри Дирфилд. Вы знакомы с Мэри. Вам когда-нибудь приходилось лечить ее до того случая, когда она повредила кисть?

— Да. Ни разу не было ничего серьезного. Ее тело подчиняется крови ^[7]: у нее сангвинический темперамент. Она имеет горячий нрав. И поразительно легко перенесла оспу и корь.

Дэниел Уинслоу наклонился вперед и спросил:

— Это объясняет, почему она бесплодна?

— Нет. Женщины, которые перенесли оспу и корь, постоянно производят на свет детей.

— Тогда в чем причина? — спросил Калеб Адамс. — На основании имеющихся показаний у нас нет причин полагать, что у Томаса Дирфилда и Мэри не было нормальных супружеских отношений, как и в случае с его первой женой, Анной Друри.

— Мэри подала на развод. По-моему, из этого следует вывод, что их супружеские отношения не имеют ничего общего с нормальными, — сказал доктор, и люди в зале рассмеялись, но Мэри только покраснела и уставилась себе под ноги. Мысль о том, что они сейчас будут обсуждать, чем они с мужем занимались в спальне, буквально лишала ее сил. Бенджамин предупреждал ее, но Мэри все равно была не готова к тому, что их совокупление — или его отсутствие — будет рассматриваться в суде. Ей было тошно, стыдно, и она устала оттого, что на нее все смотрят.

— Думаю, доктор Пикеринг, вы понимаете, что я имею в виду, — продолжал Адамс. — Но позвольте мне прояснить: могло ли моральное разложение стать причиной бесплодия?

Доктор махнул рукой, как будто слова Адамса были назойливой мухой, которую надо было отогнать.

— Мэри Дирфилд может быть бесплодна, да, но разве она нечиста? Я не стану лукавить и утверждать, будто мне это известно. Только наш Господь и Спаситель может сказать, почему она не произвела на свет дитя.

— Понимаю, — сказал Адамс.

— Надеюсь, — ответил Пикеринг.

— Итак, вы осматривали руку Мэри, верно?