Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови - Наталья Штурм Страница 38

Токсикоз выматывал все силы, и приходилось даже отказываться от работы.

Позвонил мой друг композитор Илья Духовный. Предложил на месяц гастроли в Америку.

Из суеверных соображений я скрыла свое состояние и ответила Илье, что Америка – не моя страна.

Мой отказ выглядел более чем странно.

Мы дружили с Ильей уже много лет. Это была настоящая дружба. С ним можно было говорить обо всем. Ночью мы часами трепались по телефону, хохотали и дурачились. Плодом наших творческих бесед стала замечательная песня «Уличный художник». Илюша написал ее за один вечер, и песня сразу стала хитом.

Помню, я приехала к Юрию Аксюте на «Европу-плюс», чтобы показать новую песню. Но едва я начала говорить, Юрий улыбнулся и спросил:

– «Уличного художника» принесла?

И показал мне play-list, где на втором месте после какой-то импортной группы стоял наш с Илюшей «Художник». Песня была в горячей ротации несколько недель и сразу же полюбилась и слушателям, и программным директорам радиостанций.

Композиторы обычно на всю жизнь запоминают такие творческие победы, и сколько б замечательных песен потом ни пел артист, они уверены, что именно «его» была лучшей.

Так вот, Илюша не понял ничего из моего путаного объяснения и обиделся, сказав, что я очень изменилась.

Новая любовь удивительно умеет вытеснять старых друзей. Но есть такие друзья, из которых «вырасти» невозможно.

Илюша не только талантлив, но еще и остроумен.

Когда после трех лет необщения я рассказала ему, что побудило меня обмануть его, он не только простил, но и посмеялся:

– Дурочка, надо было мне сразу правду сказать – родила бы на гастролях гражданина Америки.

С первых месяцев беременности я уже планировала, где буду рожать.

Заграница отпадала сразу. После швейцарской истории доверие к иностранной медицине было сильно подорвано.

В России – другое дело. Добрые, заботливые доктора в лучшем виде примут моего ребенка и создадут для меня наиболее комфортные условия.

Но тот кошмар, который пришлось пережить через девять месяцев, заставил меня навсегда отказаться от своих патриотических мыслей.

А пока, с первых месяцев, Роберт определил меня в самую популярную у российских звезд клинику – Центр планирования семьи на Севастопольском.

Мой доктор внимательно наблюдала за моим состоянием, и ничто не вызывало у нее опасений. Организм идеально справлялся с поставленной задачей, а противный токсикоз не сильно омрачал общую картину.

Доктор даже разрешила мне продолжить гастрольную деятельность.

В тот субботний вечер Роберт вернулся домой крепко нетрезвый.

Навестить нас приехали его родители. Отец сразу же принялся готовить шашлыки, а мать – накрывать на стол.

Первым делом на стол была выставлена водка.

Я подошла к Клавдии Петровне и попросила заменить убойный напиток на что-нибудь более легкое.

– Так это ж для отца, – заволновалась хлопотливая женщина.

– Может быть, все-таки не стоит рисковать? – предложила я.

– Хорошо, хорошо, не волнуйся, – мама Роберта засуетилась по кухне, подыскивая, куда можно убрать бутылку.

Вся семья расселась за большим обеденным столом. Я включила тихую музыку, и в зал полились звуки «Вечерней серенады» Моцарта.

– Мать, а вы что, водку не привезли? – удивленно спросил Роберт.

– Привезли. А как же не привезли? Привезли, конечно, – и мать побежала к шкафу.

Роберт опрокидывал в себя рюмку за рюмкой, и я увидела, что за столом сидит уже пол-Роберта.

Внезапно он поднялся из-за стола и, пошатываясь, подошел к сейфу.

Я сразу догадалась, куда он собрался.

– Роберт, прошу тебя, не надо сейчас ехать в казино. Ты много выпил. Нельзя садиться за руль в таком состоянии, – подойдя к нему, сказала я тихо.

– А в каком я состоянии? – еле ворочая языком, спросил Роберт.

Он снова подошел к столу, демонстративно налил себе водки в стакан для сока и выпил большими глотками.

– Боба, сынуля, может, хватит? – робко спросила мать, привыкшая всегда и во всем слушаться мужа.

– Я сам разберусь, когда мне хватит. – Понять Роберта можно было уже только по интонации.

Отец покачал головой, кряхтя встал из-за стола и молча пошел наверх в гостевую спальню.

– Дед не любит возни. Нервы бережет – ему завтра на работу, – оправдала довольно странное поведение мужа Клавдия Петровна.

Роберт открыл сейф и переложил несколько стодолларовых упаковок в карманы брюк. Потом подошел к столу, взял двухлитровую бутылку «Кока-колы» и припал к ее горлышку.

– Отвези меня в казино, – попросил он, утолив жажду.

Лицо красное, глаза красные, вазомоторика, как в замедленной съемке. И это мужчина моей мечты…

– Нет, Роберт, я никуда не поеду, – решительно ответила я.

– Не поедешь, значит… Да? – со странной интонацией переспросил он.

– Не поеду. И ты ложись спать. Отдохни, – устало произнесла я и снова села за стол.

Роберт медленно пошел к арке, потом остановился, резко оглянулся и… со всей силы кинул двухлитровую бутыль мне в голову.

Бутылка пролетела в сантиметре, разбила оконное стекло и, ударившись о решетку, отлетела на пол.

Мать вскрикнула и побежала за веником.

Роберт спокойно повернулся и медленно пошел наверх, в спальню.

Первая мысль – бежать.

Как можно скорее и куда угодно.

Здесь меня никто не защитит.

Я влипла. Злейший враг не додумался бы…

Все ушли, и в доме повисла тишина. Большие настенные часы с боем начали отсчет другого времени в моей жизни.

Я сидела за столом и горько плакала. Потом встала, собрала кое-какие вещи, медицинскую карту и необходимые в моем положении таблетки и витамины. Взяла ключи от машины и направилась к двери.

Но, увы… Моя машина была загорожена машиной родителей. Выехать не было ни малейшей возможности.

Уехать на электричке? Реально. Но уже час ночи, и они не ходят.

Я решила дождаться утра.

Скользкий кожаный диван выпихивал меня наружу. Подушки пахли кожей и неприятно липли к мокрому от слез лицу.

Оставив надежду заснуть, я решила принять ванну.

Звук текущей воды всегда успокаивает. Больше мне нечем было себя утешить. Врачи запретили пить сильные успокоительные, а слабые мне никогда не помогали.

Я налила полную ванну и добавила в воду пену с эфирными маслами. Разделась и… в ужасе застыла.