Человек у руля - Нина Стиббе Страница 38

– Я видела, как он гуляет под ручку с какой-то женщиной, – сказала я.

– Это просто его жена, – сказала сестра. – Их брак на грани краха.

– Откуда ты знаешь? – спросила я.

– Просто знаю. Кроме того, кто станет прогуливаться под ручку с женой, если брак не на грани краха. Это знак, очень явный знак.

– Зачем же тогда ходить под ручку? – спросила я.

– Не спрашивай меня, так принято, это от отчаяния. Инициируется более слабым партнером, – сказала сестра, – мы это изучали на естествознании. Животные инстинкты.

Тут подошли мама с Крошкой Джеком, и мы принялись смотреть, как последние собаки преодолевают туннель из парусины. Эта чертова Ворсянка снова выиграла, чем вызвала у меня немалое раздражение. Потом собаки и их хозяева потянулись с ринга, за ними последовал мистер Олифант, и сестра его перехватила.

– Мистер Олифант, – закричала она, – позвольте представить мою маму.

И он отклонился от курса.

– Здравствуйте, миссис Вогел, очень рад с вами познакомиться, – сказал мистер Олифант и нежно пожал ее руку.

Волны мягких волос падали на обнаженные плечи мамы, она была такой красивой. Ее большие сонные зеленые глаза выглядели такими необычными. Она с большим отрывом была самой красивой женщиной на выставке, а одурманенность таблетками и расплывчатые узоры на платье, двигавшиеся словно пушистые облачка на летнем небе, только усиливали впечатление.

– Это судья на конкурсе собак, мистер Олифант, – громко и отчетливо произнесла сестра. – Он предложил свою помощь в поисках идеального пони для Лиззи.

– Боже, какой добрый судья, – сказала мама.

Мистер Олифант засмеялся, словно она пошутила, но я не поняла, в чем заключалась шутка.

Итак, мистер Олифант пожал мамину руку, и в целом мама произвела на него несколько гипнотический эффект, мне даже показалось – хотя их встреча продлилась совсем недолго, – что он в нее влюбился, но потом женщина, под ручку с которой я его видела, подошла к нам переваливающейся походкой и потребовала его назад. Я поняла, что имеет в виду сестра. Похоже, их брак и в самом деле на грани краха.

Эта женщина разогнала волшебную атмосферу, навеянную маминой красотой и ее сонной чувственностью, словно плеснули чистящим средством на грязную лестницу.

– Фил, – сказала она, – тебя ждут в палатке жюри.

– Правда? – грустно сказал Фил Олифант.

Мы с сестрой пошли к морским свинкам и хомячкам, а Джек – в палатку, где продавались пироги со свининой, там, по слухам, имелись пироги с секретом, у которых под корочкой прятался слой из чатни, – Джек вычитал об этом в листовке. Вскоре миссис Фринк из магазина «Охота» объявила, что требуется помощь, чтобы поднять пианино на сцену, вот-вот должен был начаться конкурс талантов.

Все повалили к сцене, чтобы занять хорошие места. Шезлонги быстро разобрали, сестра расстелила коврик, мы устроились на нем, Дебби втиснулась между нами. Мама и Крошка Джек с другого края сцены не видели, как мы им машем, и наблюдали за происходящим из-за стола на козлах, на котором громоздились кучи подержанной одежды. Крошка Джек обкусывал тесто с верхушки своего пирога.

Начался конкурс, и две девочки исполнили танец «Гусиный пруд», якобы в стиле «Лебединого озера». Смотреть было очень скучно, так что танец и в самом деле был в стиле «Лебединого озера», зрители ерзали. Потом мальчик быстро-быстро спел «Синие замшевые туфли», что было чуть получше балета. После этого девочка прочитала стихотворение о реке, впадающей в море, которое ^[15] она сама написала. Вне всякого сомнения, этот номер был худшим из трех.

Потом очень маленькая девочка станцевала чечетку и заплакала, что я не стала засчитывать, а еще две девочки исполнили приличный гимнастический номер: ходили колесом и садились на шпагат. Публике нравилось, но в финале одна из девочек не смогла сесть на шпагат, и это выглядело неловко, и никто не захлопал. Но в целом это, возможно, был лучший номер. Из показанных.

Последней по порядку, но не по значению на сцену вышла Миранда Лонглейди. Увидев ее, мы с сестрой пришли в возбуждение. Она улыбалась улыбкой эстрадной артистки (безумной, но профессиональной), на ней было желтое платье и цилиндр. Она не спешила начинать, дожидаясь нужной атмосферы. Как будто солнце выглянуло – отчасти потому, что Мелоди, однояйцевый близнец Миранды, светила на нее ярким фонариком, а отчасти потому, что солнце и в самом деле выглянуло.

Миранда поприветствовала публику и вытащила из коробочки Буфо, маминого лягушонка. Сначала Буфо стеснялся и прятался у Миранды под мышкой. Вокруг его шеи она повязала желтую ленточку под цвет платью и вокруг шляпы тоже повязала ленточку. Я ее ненавидела.

Она начала: «Дамы и господа, позвольте представить вам лягушонка Фредди».

Я поглядела на маму через стол на козлах. Она смотрела во все глаза, приоткрыв рот. Мне было не по себе и неловко за Буфо, точно он был моим ребенком, или братом, или кем-то еще, и мне было стыдно, что мама его видит. Она не в том состоянии, чтобы наблюдать позор лягушки из своего детства, которую я отдала, не спросив ее.

Лягушонок Фредди вскоре набрался уверенности в себе и раскланялся. Потом они вдвоем исполнили смешной до истерики номер под аккомпанемент миссис Фринк (она также аккомпанировала девочкам с «Гусиным прудом» и гимнасткам). Закончили они коротким смешным разговором, полным флирта. Миранда здорово навострилась манипулировать лягушонком, и когда номер закончился, публика смеялась, и хлопала, и кричала «браво!».

Миссис Грэм-Голдинг вышла на сцену, тоже смеясь и хлопая. Ей пришлось опереться на стул и отдышаться, чтобы прийти в себя.

– О боже мой. Вот это да, – сказала она, задыхаясь, – это было здорово, правда, дамы и господа? Спасибо вам, Миранда и Фредди.

Миранда сделала реверанс, а Фредди помахал лапкой. И все снова захлопали.

Мы с мамой посмотрели друг на друга – долго, широко раскрыв глаза. Потом миссис Грэм-Голдинг появилась на сцене со второй судьей, миссис Фринк из магазина «Охота», и они объявили победителя конкурса. Конечно, это была Миранда, и ее с Буфо вызвали на сцену, чтобы вручить небольшой приз и пакетик с ирисками военного времени.

Я не знала, что и думать. Сестра явно считала, что это хороший результат. Меня переполняли глубокая обида, и гнев, и ревность, и желание (не опять, а снова) ударить Миранду по лицу.

Я огляделась по сторонам и увидела, что мама отошла от стола и увлекла миссис Грэм-Голдинг в сторону так же, как сестра увлекла в сторону мистера Олифанта, – решительно и немного резко. Я вскочила с коврика, но когда подобралась достаточно близко, чтобы услышать разговор, он уже заканчивался.

– Понятно, что же, очень жаль, ситуация непростая, – говорила миссис Грэм-Голдинг, – давайте посмотрим, что можно сделать.