Однажды в Бишкеке - Аркан Карив Страница 37

— Дружище Мартын! Дружище Мартын!.. Девка, исчезни!.. Дружище Мартын, я иду к тебе весь вечер и вот наконец дошел.

Принц крепко обнял меня, уселся на стул, обнаружил у себя под локтем на столе серебряный поднос, несколькими точными движениями создал на нем две дорожки и протянул поднос мне: «Une ligne, mon ami, si t’plait!» ^[59]

Вдыхая порошок, я подумал, что кокаинист — это пародия на бабочку, хоботком всасывающую нектар.

— Дружище Мартын, — произнес принц. — У меня есть все, чего можно пожелать: друзья, деньги, свобода и женщины. Но я желаю власти. Ты приехал помочь мне ее взять, поэтому должен верить, что власть принадлежит мне по праву. Она принадлежит мне по праву, Мартын. Я принц. Это потому, что мой отец — король. Не побоимся, однако, спросить себя, так ли это.

Мы происходим из очень древнего аристократического кочевого рода. Когда Советы посадили моего прадеда на землю, мы превратились в нищих крестьян. Мой отец рос в ужасающей бедности в беспросветной глуши. Съезди в поселок Кызыл-Байрак, и ты поймешь, что такое жопа мира. Я не стану пересказывать тебе его биографию, ты можешь прочесть ее где угодно и убедиться, что даже через самые официальные строки сквозит чудо. Каким образом мальчик из азиатского захолустья стал сначала ученым с мировым именем, а потом президентом своей страны? Заметь: отец никогда и ничего ни у кого не просил. Я нахожу только один ответ: он — помазанник Божий. Убедительно?

— Вполне! — искренне ответил я.

— Ну и слава Богу! Но это еще не все, Мартын. Папа не только король, изгнанный из королевства неблагодарной и подстрекаемой чернью. Он не только король, он еще и волшебник. Его работы по голографии намного опередили свое время. Я знаю, он рассказывал мне… Понимаешь, так в двух словах не опишешь, но лет через десять те информационные технологии, которые кажутся нам мегапередовыми, станут похожи на почтовую связь дилижансами по сравнению с тем, какие возможности откроет голография. Все станет другим. Мы будем иначе общаться, иначе обучаться, иначе мыслить. Мартын! Мой народ глубоко несчастен. В жопе у него паяльник, в глазах — телевизор. В этом телевизоре я владею одним-единственным каналом. Дружище, сделай этот канал лучшим! Очень прошу!

Чингиз снова обнял меня, развернулся и направился походкой пеликана в сторону Влада. В виду приближающегося принца Влад поднялся со стула, застегнул френч на верхнюю пуговицу, оперся одной рукой о стол, а другую заложил за спину, придав себе позу царского генерала.

Пришло время поискать Юппи, а то я что-то увлекся общением со двором и потерял его из виду. Я стал вертеть башкой, как перископом, но Юппи нигде не наблюдалось. Зато началось нашествие.

Если можете вообразить себе, как американские морпехи входят в безобидную деревушку в какой-нибудь банановой республике, а местные жители уже догадываются по их наглым похотливым улыбочкам, что они будут куражиться и насиловать, — если можете себе подобную сцену вообразить, получите довольно точное представление о том, что увидел я.

Метрдотель и Аркаша пытались протестовать, что-то бормотали про «прайвит парти», но шедший первым лось даже не толкнул — слегка подвинул их в сторону, и они попадали на задницы.

Пиндосы расселись за свободным столом, человек десять. Они разговаривали натужно громко и натужно громко ржали, избегая пока встречаться с нами глазами. В этой ситуации было понятно, что первый же визуальный контакт послужит сигналом к началу драки.

— Мартын, не надо. Без тебя справимся.

Я даже не заметил, как Алексей оказался рядом.

— Нет, я с вами.

После такого количества волшебного порошка и бесед о воинском достоинстве я просто не мог ответить иначе.

— Ладно, — понял Алексей. — Дёсны и рот кокосом натри. Смягчишь первую боль.

Я сделал, как он сказал, затем, выпрямив взгляд, посмотрел на интрудеров. Противник нашелся мгновенно. Раздался клич fuck you, две ноги в камуфляже перемахнули через стол, и вылетевший из зеленой майки загорелый бицепс хлестко вбил четыре кянтуса мне в зубы. Анестезия подменила болевой шок тупым бессмысленным ударом, только разозлившим. Издав боевой хрип, я заехал ему тоже куда-то в рожу, и удачно, потому что он отлетел назад, с трудом сохранив равновесие. Я почувствовал, как у меня в груди разворачивается Вселенная. В голове прозвучали два триумфальных аккорда. На третьем я увидел вспышку, и огненная боль рассекла левое плечо. Я удивился, почувствовал странную тяжесть в теле, опустился на пол и снизу наблюдал, как лакированный штиблет корейца прошелся тремя шестнадцатыми по частям тела американца.

Никакой драки, в сущности, не происходило. Корейцы неторопливо продвигались к выходу, только немного пританцовывали как-то жеманно, вертелись и всплескивали руками. Принц шел с ними безо всякого жеманства, его танец был типично боксерским. Через минуту все пиндосы были сметены за территорию «Четырех сезонов».

Полицейский Аркаша помогал собираться Татьяне Кабановой и ее аккомпаниатору. В белых рубахах, забрызганных чужой кровью, принц и его свита подошли к сцене.

— Татьяна Ивановна, — начал Чингиз и шмыгнул носом. — Татьяна Ивановна, мы преклоняемся перед вашим талантом. Извините, что так вышло!

— Да чего уж там, мальчики, — ответила певица. — Я ведь из шансона. И не такое видала… Хотя, пожалуй, нет. Такого я еще не видала. Славно деретесь, мой смуглый принц!

Я думал, что у меня разрублено плечо и я истек кровью. Но оказалось, что, хотя порез и вправду довольно глубокий, он не достал даже до кости, и кровью я тоже не истек. Наташка сделала мне тугую перевязку, я поднялся на ноги, походил — вроде ничего. Сдул еще две дорожки, запил «Шато о’Сарп» и отправился на поиски Юппи, а то ведь он так и не появился.

Искать пришлось недолго. Девушка приложила палец к губам и прошептала: «Ой, не надо, не будите!» Поджав на детской лавочке ножки в белых гольфиках, Юппи упокоил голову на коленях у няни Гюльсары. И дрых себе, родимый.