Сказка со счастливым началом - Галина Маркус Страница 37

Впечатления всякий раз преломлялись по-новому. То ей мерещилось, что она получает от Димы новые смс-ки – и Соня писала ему в ответ что-то резкое, причём по-английски, на языке, которого почти не знала, долго и муторно набирая текст на старом Марином телефоне. То она вставала, одевалась и шла на работу, проходя мимо площадки. Ей встречалась соседка, и Соня старательно делала вид, что не имеет к цветам никакого отношения. Потом оказывалось, что она никуда не ходила, всё ещё спит и уже опаздывает. Она снова вскакивала и бежала вниз. Там стоял Женя, и Соня разочарованно понимала, что розы на снегу – его работа. Снова выпадала из сна и осознавала, что находится дома и продолжает лежать.

Один раз ей привиделось, что она выглянула в окно, а цветы вытоптали – на площадке играли в снежки дети. Соне стало невероятно жалко своих роз, но спасти она их не могла. Она маялась у окна, и в очередной раз обнаружила себя в кровати. Но глаза не открывались, а в новом сне выяснилось, что никаких цветов и вовсе не было, и всё это ей просто приснилось.

Наконец, что-то кольнуло её, и Соня по-настоящему проснулась. Не выдержала, вылезла из постели и на этот раз действительно подошла к окну. Цветы никуда не девались, но снег повалил снова, и их сильно припорошило. На улице – никого.

Она глянула на часы – всего лишь девять утра, выходной, есть вероятность, что никто ничего не заметит. А если б всё к утру замело, если бы она ничего не успела увидеть? Вот дурачок, как же он не подумал?! «Стоп, – отрезала Соня. – Кто это – он? Мы же договорились: это сделал неизвестный друг неизвестной девушки. Ничего не знаю и знать не хочу».

Она снова легла, так и не выпив лекарство. А может, это самый лучший выход из положения? Будет лежать и лежать, и никто её здесь не найдет, никто не пристанет. А ещё лучше – взять и умереть, и все проблемы решаться сами собой. Соня представила, как Женя с Димой дерутся на кладбище, кому первому бросить ком земли на крышку её гроба. Интересно, Анька придёт? Придёт, да ещё рыдать будет… А что станет с Борисом? Ну, уж нет, его она им не оставит!

Соня вспомнила, что взяла лиса в постель, бережно достала из-под подушки, куда он забился, и усадила рядом на столик.

– Хорошо придумала! – тотчас же заявил Борис. – Насчет похорон.

К нему вернулась его привычная язвительность.

– Знаю, – буркнула Соня и натянула на себя одеяло.

И тут услышала, как в двери повернулся ключ. В голову пришла безумная мысль, Соня испытала секундное погружение в прошлое. Это же Мара, она ходила в аптеку и сейчас будет Соню лечить – как всегда, кучей таблеток.

– Ну и где ты там прячешься?

Голос, который раздался, был очень похож на мамин, но иллюзия исчезла.

– Анька! – обрадовалась Соня, сама себя не услышала и крикнула громче:

– Аня! Я здесь, лежу.

В коридоре послышался грохот – сестра, как и мать, всегда создавала много шума. Что-то швырнули, наверное, сапоги, потом опять – это уже сумка на комод, а потом какой-то странный удар об стенку, словно Анька не держала равновесия.

– С кем лежишь? – пропела она.

– Болею, дура… – разозлилась Соня.

– А-а-а… Воспаление хитрости? А как же Женюрочка-женишок? – раздался ещё один звук – сумка свалилась с комода на пол. – Ещё не обрадовался?

Да где же она, почему не появляется в комнате? Какие-то странные интонации – ухарские, развязные. Соня сделала вид, что не обращает внимания на провокацию.

– Женя на службе. Аня, иди сюда!

Она приподнялась на локте и почувствовала сильную слабость.

В коридоре послышалось басовитое, издевательское пение: «Если кто-то кое-где у нас порой – Женя и не знает…»

– Ты где? – заорала Соня. – Иди сюда быстро! Подожди, я сейчас встану…

– Не, я на минуту. Возьму кое-что и адью.

– Что – возьмёшь? – насторожилась Соня, вспомнив разговор о Москве.

Она через силу спустила ноги с кровати и подтянула к себе халат. Её колотило от холода и тревоги, но она никак не могла нащупать тапочки.

– Не бойся, не ограблю, только своё! – послышался ответ.

Соня, пошатываясь, поднялась, опираясь на кресло, и тут в комнате, наконец, появилась сестра. О, Боже! Никогда ещё Соня не видела её в таком состоянии. Анька была пьяна – не просто чуть выпивши, как после дискотеки, а именно пьяна, что называется, вдрызг. Она шаталась из стороны в сторону, одна нога – в сапоге, другая – босая. Чёрные колготки порваны на коленках. Косметика размазана по лицу – настоящий кошмар! Удивительно, как она ещё могла разговаривать.

– Аня! Боже… ты что… Ты упала?

– Спокойно! – пробасила Анька. – Не надо мне тут изображать… сёстриную любовь.

– Сестринскую, – невольно поправила Соня, разглядывая её. – Что с тобой?

Анька со всей силой махнула ногой, скидывая второй сапог, и угодила им в шкаф. Соня ожидала, что сестра потеряет равновесие, но та устояла. Она пялилась на Соню своими огромными глазищами – не слишком трезвыми, но, кажется, и не совсем косыми.

– Неважно! – заявила она. – Тебе-то что!

Соня вдруг поняла, что сестра не столько пьяна, сколько придуривается. Но зачем? Упала-то она на самом деле?

– Это тебе – неважно! Лучше бы ты изобразила… спросила, что со мной… – Соня решилась на откровенный шантаж. – Температура тридцать девять, таблетку некому дать.

– Ничего, потерпишь! В старости так вообще стакан воды никто не подаст, – парировала Анька, произнеся очень даже связную фразу, однако в конце её громко и смачно рыгнула, намеренно усилив звук.

Соня в отчаянии опустилась на краешек кресла – что делать, она не знала. Насильно сестру не удержишь – даже если бы Соня была здорова, Анька крупней и сильней. А разговаривать бесполезно. Наверное, Мара смотрит сейчас на всё это в ужасе: «Что же ты, Сонечка? Как допустила?»

– Аня… За что ты меня так ненавидишь? – в бессилии произнесла она. – Что я тебе плохого сделала?

Брови у сестры сошлись на переносице, а губки поджались – сейчас Соня видела настоящую пародию на Вову.

– Не ной! – заявила сестра. – Давай к делу. Где сберкнижка? Себе заныкала?

Так она ещё никогда себя не вела. Это было ужасно.

– Почему ты хамишь? Зачем тебе книжка?

– У нас денежки пополам – забыла? – она уже перестала нарочито шататься и деловито обшаривала ящики в шкафу.

– И что – прямо сейчас понадобилось?

– Ага.

– Тебе что Женя насчёт Москвы сказал?

– А мне не на Москву!

– А на что?