Жизнь без шума и боли - Татьяна Замировская Страница 37
Жизнь без шума и боли - Татьяна Замировская читать онлайн бесплатно
Решили братья Песчаные узнать, какие живые сердца самые добрые, самые человечные. Купили в помощь эксперименту на мясном рынке говяжье сердце, свиное сердце, баранье сердце и дюжину мелких куриных сердечек – куриное коллективное сердце. Разложили сердца на стеклянном столике, кинули медную монетку, расписали порядок: вначале говяжье и свиное сердца должны пойти войной на баранье и куриное коллективное. И что же получается? Говяжье и свиное сердца всех победили и взяли в плен, потом говяжье сердце предало свиное и взяло в плен его также – крупное, жилистое оказалось говяжье сердце, кого хочешь поборет. Другой расклад: куриное коллективное сердце идет войной на свиное сердце. Свиное сердце разбивает куриное в две несложные батальные сцены, забирает себе в награду два порта, несколько старинных городов и туристических мекк, наследники коллективного куриного сердца чистят грубые свиные сапоги свиного сердца год, два, сто, тысячу лет – это сценарий ига, на него больно смотреть. Братья Песчаные морщатся от этой боли, но продолжают записывать наблюдения. Кинули еще один расклад: говяжье сердце воюет с бараньим, кто на чьей стороне? Коллективное куриное сердце ночью исподтишка нападает на баранье и просто расстреливает всю его семью, а народ отпускает – идите, мол, все ваши правители мертвы, вы свободны, ура. Говяжье сердце же этому не радуется (да и народ, честно говоря, в легком недоумении), а неожиданным образом начинает мстить за семью безвинного бараньего сердца, и вот уже семь из двенадцати куриных сердечек перемалываются упругими желудочками сердца говяжьего – сожрало и не поморщилось! А что же свиное сердце? А оно написало обо всей этой кровище роман и прославилось – но, Господи, сколько же там вранья, в этом романе. Оставшиеся пятеро куриных сердечек подают в суд, однако здесь заканчивается блокнот у братьев Песчаных, и они решают прекратить эксперимент по причине того, что он становится каким-то негуманным.
Самым добрым и самым человечным в итоге оказалось именно человеческое сердце – жаркий, пульсирующий упругим стальным метрономом сердечный стержень братьев Песчаных, обнаруживших в себе неиссякаемый кладезь доброты, чуткости и жалости, позволивший наконец-то завершить этот кровавый эксперимент, эту бессмысленную, чудовищную резню.
Выиграл Семён в лотерею билет на поезд «Москва—Кишинев», вначале приехал в Москву на автобусе, а потом сел в поезд и приехал в Кишинев. Кишинев Семёну понравился – черешни на улицах растут, апельсины цветут на широких проспектах, горькое молодое вино тугим фонтаном бьет в небеса на центральной площади. Семён гулял по Кишиневу, ел хрустящее сливовое мороженое, пил пьяную газировку из жестяного автомата, ходил с девицами какими-то к пруду кормить рыбок апельсиновым цветом, знакомился со старичками и расспрашивал их о погоде (он не знал, о чем еще можно расспрашивать старичков, – наверняка, понимал он, о чем-то недолговечном, иначе они будут расстраиваться). Спал Семён на скамейке в парке, подложив под голову газету «Вечерний Кишинев». Как-то он проснулся лицом прямо на газете (ночью было прохладно, и Семён ворочался), видит – там его фотография и написано: «Разыскивается человек». Семён пошел в почтовое отделение, заказал международные переговоры, позвонил по указанному в газете телефону и кричит: «Это я разыскиваюсь! Я никуда не пропал! Я жив конечно же! Я просто выиграл в лотерею билет на поезд „Москва—Кишинев“ и поехал в Кишинев! Пожалуйста, не надо волноваться, я скоро вернусь назад». И положил трубку. А потом подумал: какая чудовищная ложь, как же он вернется назад, ведь билета на поезд «Кишинев—Москва» он не выигрывал.
Как-то под Рождество девочки собрались погадать. Загадали желания, поставили в комнате зеркало, напротив установили зеркало побольше (пришлось двигать сервант, вазу какую-то расколотили, паркет поцарапали, что родителям сказать – непонятно!), зажгли свечи и благовония, усыпали исцарапанный паркет конфетами «Мишка на севере» (какая-то девочка уверяла, что это необходимо ), включили радиоприемник, настроившись на белый шум, и стали ждать.
Одна девочка, самая маленькая и неприметная, загадала, чтобы ей явился суженый. У нее не складывалось с одноклассниками – хмурый Вова недавно залепил ей волосы жевательной резинкой, смешливый Дима подложил ей в пальто чучело крапивника из биологического кабинета, и ей потом приходилось долго оправдываться перед биологицей (нет, не крала, нет, крапивники меня не интересуют, нет, не скажу кто), красивый жестокий Петр поймал ее за школой и заставил проглотить камень в знак мести за то, что она отказывалась произносить своим разбитым ртом его тихое, жесткое имя. Одноклассницы девочку тоже не любили – их никто не заставлял глотать камни, им в пальто клали дурацкие записки, их волосы уныло спускались, нетронутые, вниз по плечам, под землю и на ту сторону Реальности. «Суженый-суженый!» – грустно думала девочка, вытягивая тоненькую шею в сторону угрожающей масляной мякоти зеркала, заслоняемой от нее широкими спинами одноклассниц. «Только чтобы с автомобилем и квартирой», – грузно думали одноклассницы. «Шшшш», – шипел радиоприемник, нагнетая обстановку.
Девочка, мечтавшая увидеть суженого, зажмурилась, заткнула уши, чтобы не слышать шума, и задержала дыхание.
Неожиданным образом из радиоприемника полилась тихая, умиротворяющая песня на немецком. Ее пели какие-то женщины – то ли живые, то ли мертвые, непонятно. Зеркало подернулось туманом. Из него деловито выкарабкался гномик и начал с невнятным скрежетом подбирать рассыпанные по полу «Мишки на севере». Девочки вытаращили глаза. Стало заметно, что гномик страшно матерится и бормочет что-то в духе: «…надоели… инсулиновая зависимость… дуры малолетние». Собрав конфеты в кучку, гномик стал их пожирать, дрожа и морщась от омерзения. «Девочки-девочки! – прокашлявшись, сказало радио. – В детстве вы вызывали гномика и все время мечтали увидеть его! Наконец-то у нас появилась возможность исполнить вашу мечту, ибо аккумуляция вашей ментальной энергии достигла необходимого апогея только в пору экстремума вашего полового созревания! С Рождеством вас!» Гномика начало безудержно рвать. Радио щелкнуло и затихло. Гномик исчез, оставив после себя тугую шоколадную лужицу. Маленькая девочка, мечтавшая увидеть суженого, открыла глаза, отняла ладошки от ушей и удивленно выдохнула, заметив лужицу и то, как на нее пялятся ее подружки.
Радио прокашлялось и сообщило девочке, что, поскольку она не видела и не слышала гномика, ее детская мечта так и не исполнилась, пусть и в результате некоторой накладки, но все будет честно, не волнуйся, раз не повезло с гномиком, вот тебе суженый, держи. В дверь позвонили. Это были родители девочки Настасьи, которая устроила у себя дома эту более чем неудачную вечеринку. Настасья открыла, родители вошли, в коридор выбежали испуганные подружки ее и следом маленькая, хрупкая девочка, мечтавшая о суженом. Отец Настасьи ее как увидел, так всё, пропал: семья потом к чертям разрушилась, девочка из-за беременности в школе не доучилась, аборты какие-то пошли, кислотой травилась, вены резала, Настасья тоже в клинике лежала, и мама ее в клинике лежала, об этом даже в «Комсомольской правде» писали, но переврали дико, на самом деле по-другому все было.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments