Бисер - Яна Гривковская Страница 37

— Ты долго ехала. Я ждал тебя. Присаживайся.

— Что у тебя с голосом, милый? У нас траур?

Тоник смотрит на меня исподлобья недовольными глазами и молча потирает пальцами виски. Напряжение между нами можно резать ножом. Чувствуется, травматолог мне сегодня тоже пригодится. Взрыв склада пиротехники — это ничто по сравнению с ситуацией, когда Ник злится. Его скверное расположение духа вытеснило даже секретутку, которая чудом успела выбежать из кабинета. Остальные спасутся в шлюпках.

Волнение накрывает меня океанской волной. Ник, не сказав ни слова, отрепетированным движением руки бросает мне в лицо огромный конверт. На мгновение в моей голове стрельнула уверенность, что в нем лежит японская взрывчатка.

Но, нет. Теракт — далеко не самое страшное, что сейчас может произойти.

В конверте покоятся какие-то непонятные снимки с целующимися молодыми людьми возле рекламного щита. Вероятно, Чудесный спешил меня чем-то потрясти, но пока ему это не очень удается.

«Дорогой, клянусь зрением, я не знаю кто эти люди!»

Выразительно нахмурившись, он молча выползает из-за стола и начинает нервно бродить по комнате, скрепив за спиной не находящие себе места пальцы.

После микроскопического разглядывания фотографий отвратительного качества я постепенно начинаю понимать, что это та самая девушка на рекламном щите, рекламирующая водостойкую тушь, под которой несколько дней назад Фил припарковался у Дома музыки. Детективы умело сделали свое дело, запечатлев нас с Филом в ракурсе страстного юношеского затяга, несмотря на то, что это случайное совпадение движений, когда мы с ним обменивались дружеским приветствием в щечку.

Чувствую, живой я сегодня отсюда не выйду. Ощущаю, как лимит терпения Ника исчерпывается. Если он начнет сквернословить, то будет делать это качественно, со всеми возможными физическими импровизациями, с воем сирен воздушной обороны и залпами башенных орудий. В этом плане он известный активист: глаза навыкате, будто в веки вставили иглы, раздутые на лбу вены, словно под кожу засунули ветки, белоснежное лицо с алыми пятнами, дыхание Чейна — Стокса, дергающаяся нижняя губа и прочие классические зарисовки из кошмарного триллера, которые больше всего «нравятся» его охранникам, особенно когда все это происходит в их присутствии.

Несомненно, весь ресепшн скопится под дверью, чтобы послушать фуги Баха. У Зозо сегодня будет торжественная смерть. Вначале ее помножат на ноль, а потом остатки пошинкуют на филе. Все знают, Ника нельзя обижать. Об этом можно потом сильно пожалеть. Глядя с небес. В последнее время он стал таким свирепым, что у него уже не осталось места, куда складывать свои жертвы. Ладно, шутка. Места хватит всем!

Вспоминаются чьи-то слова, что если спор с мужчиной не дает результатов, нужно ложиться на стол переговоров. Думаете, поможет?

Запущу-ка я в него лучше настольной статуэткой, чтобы он заткнулся, все равно ее не жалко выбрасывать. К тому же хрустальные вещи я метаю грамотно, чтобы они пролетали мимо объекта и громко разбивались о стену. Всплеск мелкого хрустального фейерверка заставит Ника замереть в виде восковой фигуры из музея Мадам Тюссо. И тогда очередь вещать сразу перейдет мне…

— Всё! С меня хватит! Прощай! Теперь ты меня увидишь только по Скайпу, громобой!

По сравнению с моим долби стерео, голос Ника звучит, как первобытное радио без усилителя.

— Катись! Изменщица! Счастливого взлета! — пожелал мне мой герой.

У секретарш сегодня будет пир. Ничто не может принести им большего счастья, чем моя внезапная смерть, желательно в результате случайного падения с Каменного моста. И тогда наверняка вдруг запляшут облака, и кузнечик запиликает на скрипке…

Вот шакал! Пока я думала, что он тихо по мне страдает, он, как ни в чем не бывало, сидел в окопе и разрабатывал планы военных действий по метанию молний в Зозо! Он играл на моих нервах, как на гуслях! А когда их осталось три штуки, стал играть на них, как на балалайке!

Ник обожает все драматизировать. Ему нравится изобретать умопомрачительные версии, а потом самому от них ошалевать.

Я все сделала правильно. Ему стыдно. Обижаться всегда надо первой. Кто первый обиделся, тот и прав…

Почему любовь к мужчине заключается в постоянном доказательстве, что ты не шлюха? По идее, я должна прибежать обратно, кинуться ему на шею и начать бить себя в грудь, пока не отобью легкое. А он будет сохранять психологическую дистанцию, держа свое больное самолюбие в неприкосновенности, изображать душевную боль и не реагировать на мои уменьшительно-ласкательные суффиксы.