Миссис По - Линн Каллен Страница 37

Оборки юбок, края капоров, полы плащей и тенты магазинов хлопали на резком апрельском ветру. Детский смех перемежался с цокотом копыт по брусчатке, когда мимо проезжали фаэтоны с огромными колесами, которыми правили холостяки, красующиеся перед барышнями, почти задыхающимися в своих чрезмерно туго затянутых корсетах. Воскресный послеобеденный променад был возобновлен.

Бедняки бродили тут в яркой готовой одежде, кричащей о той самой бедности, о которой им так хотелось бы забыть. Мещане-середнячки шествовали в простом темном платье, призванном продемонстрировать их вкус и изысканность. Уж они-то будут знать, как распорядиться годовым доходом в две тысячи, если он у них появятся! Богатые проплывали горделиво, будто белокрылые лебеди, и их наряды демонстрировали достаток и значимость владельцев. Представление о доходах можно было составить, исходя из высоты воротничков у джентльменов и количества ярдов блестящего шелка, что пошел на юбки дам. Эти говорящие о процветании знаки могли читать даже бедняки в их пестром отрепье, или, во всяком случае, им так казалось. Кто же, в самом деле, может знать, что некий господин довел себя до банкротства, купив жене брильянты, в которых она теперь щеголяет? Кому известно, что он не в состоянии заплатить за бобровую шапку, красующуюся у него на голове? Влившись в этот человеческий Нил, что обычно тек по Бродвею между тремя и четырьмя часами пополудни, я думала про себя, есть ли среди живых хоть кто-нибудь, кто ничего не скрывает?

Сейчас меня в обществе Элизы и ее мужа нес людской поток. Наши дети – белокурые отпрыски Элизы и моя темноголовая парочка – вприпрыжку шли впереди, сопровождаемые хорошенькой юной Мэри. В толпе мы поприветствовали мистера Клемента Кларка Мура, [47]прославившегося, к его огорчению, детским стихотворением «Ночь в канун Рождества», а не преподаванием восточных языков в основанном им колледже. Раскланялись с мистером и миссис Август Белмонт: она – дочь коммодора Перри, он – богатый иммигрант из Германии, преподнесший жене в качестве свадебного подарка целый городской квартал.

– Посмотрите, кто идет, – сказала Элиза.

За большой немецкой семьей в тесных бесформенных куртках, которую безуспешно пыталась опередить голландская чета, я увидела розовое лицо с куполом лба, увенчанным цилиндром.

– О нет. Как ты думаешь, он нас заметил?

Элиза схватила меня за руку.

– Он – твой издатель, Фанни. Ты должна быть с ним вежлива. Может, он быстро уйдет, если мы не станем особенно поддерживать разговор.

Завидев меня, преподобный Гризвольд заспешил навстречу. Он приподнял шляпу, обнаружив бахрому кудрей над ушами, и поклонился нам с Бартлеттами.

– Вы окажете мне честь, позволив к вам присоединиться?

– Конечно. – Я не знала, как ему отказать. – Пожалуйста, присоединяйтесь.

Толпа на тротуаре вынудила нас разбиться на парочки. Преподобный Гризвольд зашагал рядом со мной, коснувшись края цилиндра при виде Джеймса Фенимора Купера, который шел с супругой навстречу. Последнего это заставило посмотреть на жену, прежде чем поклониться в ответ. Потом Гризвольд сердечно поприветствовал изумленного мэра. Потом, когда к нему приблизился какой-то серьезный молодой джентльмен, он отогнал его движением руки, воскликнув: «Не сейчас, Гортон! Я вскоре прочту ваше „Алое что-то там“». [48]Я чувствовала, что он прямо-таки источает некое сильное чувство. Гордость от моей близости? Меня передернуло.

Мимо нас, поигрывая тростью, неспешно прошел усатый юнец, старательно изображая презрительную усмешку; эту задачу усложняло то, что лицо его было перекошено вследствие необходимости удерживать в глазу монокль. Он искренне позабавил меня, невзирая даже на гнетущее общество преподобного Гризвольда.

Приметив, какое выражение приняло мое лицо, Гризвольд обрадовался.

– Хороший денек сегодня, не правда ли?

– О боже, – сказала я, – неужели молодой мистер Рузвельт не понимает, как смехотворно выглядит?

Его улыбка увяла.

– Я прежде не понимал, что мужчины служат для вас объектом насмешек.

– Обыкновенно это не так. – Я подавила улыбку, вспоминая глупое подмигивание оснащенного моноклем юного денди.

– Хорошо! Давайте не будем говорить о глупости женщин! Эти новомодные приспособления, которые женщины носят, чтобы распялить свои юбки…

– Кринолины, – сказала я, несколько озадаченная его горячностью. – Я нахожу их гораздо более удобными, чем то множество нижних юбок, которые приходилось надевать раньше.

Складка меж его бровями залегла глубже.

– Я не имел в виду, чтоб вы произносили вслух название дамского исподнего. Но я только что видел молодую Кэролайн Шермерхорн [49]в такой штуке. Ветер подхватил ее и почти унес, как воздушный шар, наполненный горячим воздухом. Рад сказать, что я не рассмеялся.

– Какая жалость, – пробормотала я.

Он посмотрел на меня.

– Жаль, что ей пришлось так глупо выглядеть, – пояснила я.