Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских - Роланд Харингтон Страница 37

Вернувшись к себе в комнату, Весталкин включил лампочку Ильича и засел за трактат. Мудреный слог автора, многоэтажные примечания требовали от читателя полной интеллектуальной отдачи. Тем не менее семинарист осилил все 600 страниц «Разговора» за одну ночь. Особенно сильное впечатление на него произвело следующее замечание автора: «Противно утверждениям идеолога плоти Г. Гачева суть супружеского соития состоит в зачатии детей, а не в половом радении, нестерпимая сладость которого есть провокация иностранного бесенка Эроса, чье имя не случайно созвучно слову „ересь“».

Прочитав эти слова, Весталкин сообразил, что за три года совместной жизни жена ни разу не родила ему ребенка. «Вот где собака зарыта», — сказал он самому себе.

Прошел час, другой… Семинарист сладко спал, заложив страницу с рассуждением про Гачева бородой вместо закладки. Впервые за долгие месяцы его не посетили порнографические видения.

Утром Весталкин отправился в семинарскую мастерскую, где паяльником выжег цитату про соитие на дубовой доске, которую повесил рядом с портретом Победоносцева. Как часто бывает с физиками и химиками, в душе он был лириком. Со временем Весталкин прочитал и другие произведения Вени Варикозова, как публицистические, так и художественные. Теперь они стояли у него на полке рядом с трактатами Платона Афинского, Плутона Африканского и Питона Аравийского.

Весталкин даже набрался смелости и вступил с Варикозовым в переписку. Между популярным писателем и скромным семинаристом начала крепнуть горячая мужская дружба — сперва на расстоянии, а потом и при личном контакте. Последний возымел место после того, как Варикозов приехал в Пельшеград в гости к Герундию, с которым давно уже вел толковищу о грядущем и радужном русском апокалипсисе.

Однажды Варикозов своими ногами пришел в спортзал семинарии, где волейбольная команда семинарии проводила тренировку. Усевшись у шведской стенки, он с симпатией наблюдал, как молодые атлеты во Христе лупят по мячу, прыгают у сетки, с Божьей помощью ставят друг другу блок. Затем Варикозов снизошел к членам команды и провел мероприятие по названию «Встреча с писателем», в конце которого произнес слова, врезавшиеся в память будущего священника: «Россия — родина волейбола».

Весной 2002 года Весталкин написал дипломную работу по теме «Коммунизм + царская власть = вознесение всей страны» и сдал госэкзамены (на пятерку с крестом). Оставалось ждать распределения. Выпускник умиротворенно гадал, в какой край родной страны пошлет его церковное руководство. На сей раз он не стремился получить работу в престижном городе с кабельным телевидением и проспектами на выдвижение вперед. Нет, Весталкин зудел на то, чтобы поскорее начать духовную деятельность на благо народа где-нибудь в глубинке или на периферии.

Как говорится, Бог все понимает, хотя никогда не скажет. Через неделю после госэкзаменов в дверь криптокельи раздался тихий стук. Весталкин крякнул от неожиданности. Четыре года таился он в своей комнате, четыре года никто к нему не приходил в гости.

Выпускник распахнул дверь… перед ним стояла его пропащая жена. Она держала за руки пару мальчиков-близнецов, рожденных ею от разных хахалей, и была зримо беременна третьим ребенком от следующего любовника.

Жена упала Весталкину на грудь и попросила любить ее и жалеть.

Брошеный муж стиснул раскаявшуюся развратницу в объятиях. Супруги сказали друг другу слова любви. Затем госпожа Весталкина попросила главу разбитой семьи посидеть с детишками, а сама вынула из чемодана какие-то пакеты и ушла с ними на кухню. Вскоре в воздухе вкусно запахло греческой едой.

Не успел выпускник нанюхаться необычных кулинарных ароматов, как он с семьей уже сидел за столом. Новоявленная домохозяйка поставила мужу бутылку узо. Тот хотел было отказаться от алкогольного искушения, но жена добавила в стакан с напитком льда из чудотворного холодильника, и прозрачная жидкость окрасилась в белый цвет. Весталкин нашел это знаменательным и выпил весь стакан, хотя по второй пойти отказался.

Обед начался с таромасалаты, потом ели мусаку и сувлаки, а на десерт госпожа Весталкина подала баклаву. Пока будущий священник уплетал иностранные, но православные блюда, жена рассказывала ему подробности своего блуда.

Банкиру, с которым она бежала за границу, скоро надоели ее провинциальные ласки, и он продал ее партнерам по акционерному обществу. Партнеры бросили ее, когда она оказалась на сносях. Надутая одалиска родила близнецов на тротуаре в Никозии, потом долго моталась по Кипру, Криту и другим островам Эгейского моря. Увы, она нигде не могла найти постоянную работу. Одно время грешница решила стать гетерой, но оказалось, что для этого у нее не было достаточно связей.

Госпожа Весталкина плясала нагишом в стрип-клубе, вкалывала белой рабыней на сексуальной плантации, занималась чувственным массажем на круизных лайнерах. Она давала всем, кому не надо, в самых фантастических местах и позах. Но, чем грязнее становилась ее жизнь, тем больше ее тянуло к родным уральским самоцветам, к брошенному ни за что ни про что мужу. На последнюю мзду она купила билет на рейс Афины — Пельшеград, запаковала близнецов в чемодан (драхм на проезд для них не хватило) и взлетела в воздух.

(Не)благоверная умолкла. Весталкин осторожно поинтересовался, дошли ли до нее порнографические письма, посланные им с Пельшеградского почтамта. Оказалось, что нет, ибо на Кипре госпожа Весталкина не имела ни квартиры, ни адреса.

Супруги восстановили брак на новых, нравственных основаниях. Они решили размножаться.

— Хочу осьмнадцать душ детей, — заявил жене муж.

Опытная роженица обещала, что выполнит план приплода.

Супруг предупредил супругу, чтобы она не ждала от него пресловутого форплея, который Варикозов в «Разговоре между Испытующим и Уверенным» заклеймил как «низкопоклонство перед западней известно чего».

Опытная блудница согласилась, что она того и заслуживает.

Весталкин умиленно усыновил близнецов, а также их сестренку, выскочившую из госпожи Весталкиной в актовом зале семинарии в момент, когда епископ Герундий вручал выпускнику диплом.

Молодой священник получил назначение в Свидригайлово. Он приехал сюда полный надежд и планов. Его новую, с иголочки рясу украшал любимый орден «Знак почета», некогда едва не загнанный им рыночному чечену. С Весталкиным, как всегда, был верный холодильник, который продолжал чудесно функционировать без подключения к сети, что ввиду перебоев в работе Свидригайловской АЭС могло быть расценено как еще одна форма помощи небесной. А когда над Россией взошел Путин, настроение у попа еще более улучшилось, ибо в чертах молодого президента просвечивало нечто ангелоподобное.

Каждый день отец Спартак с мегафоном в руке курсировал по улице Коммунизма, сзывая жителей на заутреню, обедню и вечерню. Сперва кое-кто из них пытался отсидеться за избушечными стенами, но свидригайловский Саванарола громогласно стыдил прогульщиков, обвиняя их в связях с ЦРУ или израильской разведкой. Уже через месяц после распределения священник радостно рапортовал Герундию, что посещаемость в церкви Св. Степана возросла чуть ли не вдвое.