Танго с манекеном - Алекс Форэн Страница 37

Пабло скосил глаза на Селин, и та, испарившись на мгновение, вернулась с невообразимой черной гитарой.

– Как написалось, так и написалось, – сказала Мари. – Когда Вини-Пуха спрашивали, почему в его стихах то или иное слово, он отвечал «Не знаю. Оно туда просилось, и я его пустил» . Вот и я так же…

Мари провела рукой по струнам, и спокойно, но, вместе с тем, очень легко начала:

Он шел из Авиньона в Авиньон,

Я шел ему навстречу.

И песню громко пели я и он,

И каждый – на своем наречии.

И нечего делить нам было,

Ни почестей, ни славы.

И солнце в левый глаз ему светило,

А мне светило в правый.

Мелодия была странной, вроде бы очень простой, но было в ней какое-то пронзительное смещение, делавшее ее неуловимой, летучей, как будто мгновенно растворявшейся в просторном зале.

Он шел из Авиньона в Авиньон,

Я шел ему навстречу,

Хотя я знал, что там, где правил он,

Мне больше делать нечего.

И то, что я наивен был и пылок,

Ему было забавно.

Он левою рукой чесал затылок,

Я это делал правой.

Мари пела, улыбаясь сама себе, как-то по-мальчишески, без всякой старательности, но то ли акустика была здесь такая, то ли подействовали вина, – слова и мелодия безошибочно попадали в какую-то крошечную точку внутри каждого, заставлявшую не просто слушать песню, а, вот именно, – быть прямо сейчас на далекой раскаленной за день дороге, отмеряя посохом, сколько пройдено и сколько осталось…

Он шел из Авиньона в Авиньон,

Я шел ему навстречу.

Он разлюбил, я был еще влюблен.

Он постарел, я был широкоплечим.

Я молод был и денег не копил,

Он упивался славой.

И то, что для него налево было,

То было для меня направо.

Почему-то казалось очень важным, что же будет, когда они, идущие друг другу на встречу, наконец, встретятся где-то на полпути к Авиньону… Или ничего не будет – подумаешь, велика важность, – встретились и разошлись своей дорогой…

Он шел из Авиньона в Авиньон,

Я шел ему навстречу.

При встрече он отвесит мне поклон,

И я ему отвечу.

И все…

Песня кончилась. Не было ни аплодисментов, ни восторженных возгласов, был просто длинный стол, освещенный свечами, и Мэттью, обойдя его, склонился и поцеловал Мари руку.

Пабло предложил сделать небольшой перерыв перед десертами, и все разбрелись по углам этого нереального зала.

Чучо ворковал с Мари у ротонды, но посматривал в сторону Жози.

Грег ощутил легкий укол ревности. За двумя зайцами, да, учитель танцев? Так и зоркий глаз свернуть недолго.

Жози о чем-то расспрашивала Селин, и он подошел к ротонде.

– Ты хорошо поешь. Где научилась?

– Брала интервью у одного певца, он и рассказал, как это делается.

Чучо воспользовался его появлением и явно нацелился ретироваться, но Грег успел остановить его и тихо сказать:

– Это моя парижская крестница. Я отвечаю за ее нравственность. Так что без этого, как его… Криминального жаргона Буэнос-Айреса. И не вздумай заставлять ее что-нибудь снимать, на ней и так немного надето.

Последняя фраза ему самому напомнила о пикантном долге, и, провожая глазами Чучо, он вынул из кармана легкий сверток, перевязанный алым бантом, и сказал:

– Мадемуазель, вчера вы забыли у меня в кармане деталь своего гардероба.

– Что это? – Мари посмотрела на сверток и, сообразив, засмеялась. – Благодарю. Но, знаешь, это как с курением – от дурных привычек нужно освобождаться сразу, выбрасывая все сигареты до единой. Остальные уже ликвидированы.

– В смысле? – опешил он.

– Понимаешь, мы сегодня болтали с Чучо… Он мне рассказал, что терпеть не может галстуки. Вообще их не носит. Во-первых, дышится легче, во-вторых – такая статья экономии появляется! Мужики ведь тратят на галстуки целое состояние. Как и женщины – на это… Я впечатлилась его примером. Так что, оставь где-нибудь здесь, Пабло декоратор, он найдет применение.

– Гм… Смело… Ты молодец.

Слова были не очень, но среагировать изящнее не получилось. У каждого свое путешествие… У Мари уже есть приобретения. Не потерей же это называть… Куда-то нужно пристроить сверток с бантом. Вот Пабло порадуется, когда найдет…

А Пабло как раз вышел на середину зала и несколько раз хлопнул в ладоши.

– Друзья! Мэттью! У меня тоже есть небольшой подарок.

Странно как он изменился. Неуловимо, но явственно. Исчезла суетливость движений, пропала буффонада интонаций, даже голос, казалось, стал ниже. Только глаза были теми же – темными и внимательными.

– Видите ли, в каком-то смысле этот дом как был складом, так и остался… За столетия здесь чего только не хранили… И что только здесь не происходило… А сохраняется здесь все отлично – ничего не портится. Эмоции, страсти, способности, качества, таланты… Все нематериальное, но иногда полезное. Что-то завалилось под лестницы, что-то забыли, что-то оставили за ненадобностью… В общем, этот дом превратился в своеобразную машину желаний… Но – не более трех желаний за вечер. Так что, Мэттью, вы и двое ваших друзей можете выбрать себе все, что хотите. Есть пожелания?

– Простите, Пабло… Я не совсем понял… Выбрать что?

– Что хотите. Любой нематериальный подарок… Есть практически все ингредиенты счастья. Само счастье купить нельзя, но то, что вам нужно для него – пожалуйста. Не бесплатно, конечно. Я должен попросить что-то взамен… Но торг здесь уместен.

– Бессмертие за душу? – усмехнулся Мэттью, начиная понимать, какую игру предлагает этот странный человечек.

– Что хотите, – подтвердил Пабло.

– А коллективную просьбу можно? Мы скинемся, чтобы расплатиться, – спросила Мари.

– Нет, мадемуазель. Каждый за себя. Только личные приобретения.

– Ну, вот… Сваять абсолютно счастливого андроида не получится… – констатировал Грег.

– А я слышала, – проговорила посерьезневшая Жози, – что недавно каких-то молодоженов на выходе из церкви спросили, чего они хотят больше всего на свете. Они сказали, что мечтают ни на секунду не расставаться и умереть одновременно. Через несколько секунд из-за поворота вылетел грузовик и сбил их. Желание исполнилось…

– Нужно было точнее формулировать, – пожав плечами, заметил Пабло.

Все замолчали.

– Итак, первую покупку на правах именинника может совершить Мэттью. Чего желаете?

– Я уступаю первую очередь даме, – ответил Мэттью.