Слепые подсолнухи - Альберто Мендес Страница 37

Ведомый силой, которая во мне даже не угадывалась, атаковал я, падре, хорошо укрепленный храм, вход в который мне запретила эта женщина. Хватило всего лишь крохотного зернышка моей ярости, чтобы вышел из своего тайного логова вдохновитель зла, мерзкий создатель сего строения лжи. В этом доме скрывался муж Элены.

С безумным воплем набросился Рикардо на брата Сальвадора, который все же смог подняться на ноги вместе с висящим на его спине хозяином дома. Брат Сальвадор понять не мог, что же происходит. Когда удалось стряхнуть неизвестно откуда взявшегося человека, что из последних сил пытался сжать горло диакону, хватило одного удара, чтобы Рикардо взмыл под потолок. Еще пару мгновений брат Сальвадор, одетый в мирское, был во власти оцепенения и ярости. Потом обернулся к Лоренсо, застывшему в дверях, и спросил:

— Кто этот мужчина?

— Мой отец, ублюдок! — выкрикнул мальчишка и подбежал к Элене, которая, перестав рыдать, ползала на четвереньках вокруг мужа, силясь хоть чем-то помочь ему.

Теперь уже брат Сальвадор принялся орать дурным голосом, призывая на помощь полицию. Он пятился задом по коридору, широко раскинув руки, будто пытался остановить войско спасающихся бегством демонов.

В сравнении с братом Сальвадором, широким в кости, папа выглядел совсем маленьким и тщедушным. Мама склонилась над распростертым телом отца. Когда я подошел, папа нежно притянул меня к себе. Втроем мы образовали бесформенный плотный клубок тел, как если бы хотели укрыться от посторонних взглядов. Когда он немного окреп, обнял нас с мамой, и мы разрыдались. Помню, мне казалось: плач длится долгие-долгие годы. Увы, свободных лет в нашем распоряжении более не осталось. Шкаф, убежище, ложь, безмолвие — все закончилось.

Рикардо, хотя и с трудом, смог подняться. Быстро встать на ноги он не сумел, поскольку был слаб, все тело болело, а сверху на нем лежали жена и сын, которые ему теперь только мешали. Попытался было сделать пару шагов, но остановился, заслышав топот ног и крики безумного диакона, который метался от окна к окну и призывал на помощь полицию.

Понемногу в окнах, выходящих во двор, замелькали настороженные лица соседей, но ни одно не открылось. Какое-то безумие завладело домом с его семейными очагами.

Я ощутил в руках силу Яхве и ярость моей Родины в горле, но я желал справедливости, не мести. Дьявол захотел уничтожить мою гордость угрызениями совести и нашел способ унизить меня.

Сейчас я даже не знаю, что я помню о том дне, только вижу моего отца, сидящего на подоконнике. Слышу его прощальные слова, говорил он мягким, умиротворенным голосом, хотя мама утверждает, что он молча, не проронив ни звука, бросился в пустоту.

Он покончил с собой, падре, ради того, чтобы возложить на меня тяжкое бремя осознания: он убил свою бессмертную душу и тем самым отнял у меня право свершить правосудие.

Прежде чем броситься вниз, во двор, защищавший его от враждебного мира, Рикардо засомневался лишь на мгновение. Прежде чем броситься в пропасть, успел взглянуть на Элену и сына и улыбнулся той грустной улыбкой, с которой прощаются навеки.

Должно быть, она права, потому что я до сих пор не могу забыть взгляд моего отца, уходящего в бездну. Вижу его улыбку, когда он бросился вниз, хотя это и невозможно: мой малый рост не позволял мне высунуться из окна.

Падре, я заканчиваю свою исповедь. В монастырь я более не вернусь. Постараюсь прожить в миру по-христиански, вне забот и трудов священника. Отпустите мне грехи, если милосердие Божие Вам позволит это совершить. Я стану еще одним агнцем в стаде, потому что в будущем собираюсь жить как еще один незрячий среди таких же слепых подсолнухов.