Папина дочка, или Исповедь хорошего отца - Диана Чемберлен Страница 37

Алиса пригладила волосы и завязала их в хвост.

— Она будет и на улице орать, и все подумают, что мы мучаем ребенка или еще что-нибудь.

— А может быть, прогулка ее успокоит.

Алиса устало вздохнула.

— Ну ладно.

Мы взяли в прихожей коляску и устроили в ней все еще кричащую Ханну. Мы вместе вынесли ее на улицу, и, как только Алиса покатила ее по тротуару, Ханна тут же замолчала.

— Это чудо, — сказала Алиса.

— Теперь мы знаем секрет.

— Жаль только, что я не могу это проделывать, когда она вопит среди ночи.

— Давай пройдемся по набережной, — предложила я.

— Нет, я хочу пойти туда. — Алиса повернула в сторону Оринж-стрит.

— А у воды сегодня так хорошо, — сказала я.

— Слишком много народу. Я не хочу идти мимо магазинов, где все будут останавливаться, чтобы поговорить с нами и посмотреть на Ханну.

Я ее поняла. Мы и правда привлекли бы внимание прохожих. Я нигде не могла показаться, чтобы меня тут же не узнали. Алиса не была настолько узнаваема, поскольку Хендриксы сделали все возможное, чтобы ее фотографии не попали в прессу. Единственная появившаяся в газетах фотография Алисы была ранних школьных лет, а с тех пор она сильно изменилась. Но, увидев ее со мной, люди быстро сообразят, кто есть кто и что она гуляет со своей незаконнорожденной дочерью, к рождению которой Хендриксы отнеслись так терпимо.

— Хорошо, — сказала я. Мы прошли один квартал, потом другой, третий. Ханна вела себя как ангелочек. Ни у Алисы, ни у меня не было настроения разговаривать, и я была этому втайне рада. В последнее время в разговорах со мной она все время повторяла, как ей не хватает Уилла, и меня напрягало, что приходилось хранить и ее тайну в дополнение к собственной.

— Может быть, вернемся? — спросила я, когда мы прошли с полмили. Мы оказались в бедном районе, дома здесь были маленькие, и большинство нуждалось в ремонте. — Она наверняка теперь проспит еще какое-то время, и ты тоже сможешь вздремнуть.

— Давай пройдем еще квартал, — сказала Алиса, и я удивилась, как по вкусу пришлась ей прогулка. Когда мы миновали еще один квартал, она внезапно замедлила шаг.

— Видишь этот дом, через две двери направо? — спросила она.

Я взглянула на дом. Он был маленький, одноэтажный и выделялся среди других только тем, что был свежевыкрашен. Стены были белые с желтизной, а ставни — бледно-зеленые. Растения в садике явно нуждались в поливе, но они все-таки вносили какое-то оживление.

— Вижу. И что в нем такого?

— Здесь живет Уилл.

Так вот оно что. Это и была настоящая причина отказа пройтись по набережной. Я положила руку ей на плечо.

— Нам надо поворачивать. Ты только терзаешь себя.

— Я только хотела, чтобы ты посмотрела и убедилась, какой это славный дом. Он живет не в какой-нибудь трущобе. Мои родители и Дейл все врали.

— Давай вернемся, Эли, — сказала я. Я чувствовала себя очень неловко. Я не хотела, чтобы Уилл внезапно появился в дверях своего дома. Я уже чувствовала, что обманываю Дейла, разговаривая с Алисой об Уилле. Столкнуться с ним сейчас было бы еще хуже.

— Пойдем, — сказала я. — Давай вернемся.

Она повиновалась, но глаза у нее были красные.

— Спасибо, что ты не сказала Дейлу о моем разговоре с Уиллом в скайпе.

— Больше ты этого не делала?

Она помолчала и оглянулась на дом.

— Один раз я попробовала, но он сказал, что меня за этим поймают и что нам не нужно разговаривать.

— Он прав. — Это хороший признак, что Уилл думал прежде всего о ней, ставил ее интересы выше своих. — Сейчас тебе во всем нужна их поддержка, тебе лучше быть с ними заодно.

— Дейл разозлился бы, если бы узнал, что ты говоришь со мной о нем.

— Да. — Он, конечно, разозлился бы. — Но это только между тобой и мной. Не между мной и Дейлом. — Я сознавала, что это дурно и противно. Я давала Алисе знать, что скрываю кое-что от Дейла, тем самым намекая, что у меня есть с ней общее — тайны.

— Я хочу сказать, что это все женские секреты. Я люблю Дейла и никогда бы не сделала ничего ему во вред, но, поскольку твои чувства к Уиллу не вредят ни тебе, ни Ханне, ты имеешь право говорить о них свободно. Ты понимаешь это?

— Я так его люблю, Робин! — Она остановилась и топнула ногой, как рассерженный ребенок. — И я ненавижу их за то, что они меня с ним разлучают.

— Я знаю, — сказала я.

Я реагировала слишком сильно. Уилл не Тревис. Тревис не Уилл. Хендриксы — не мой отец. Я была тяжело больна. У меня все было по-другому. И все же я всем существом ощущала ее боль и желание, когда снова положила руку ей на плечо.

— После выборов и свадьбы, когда все уляжется, я поговорю с Дейлом об Уилле, хорошо? О том, что ты любишь его и…

— Нет, — сказала она. — Какой смысл говорить? Они упрямы и глупы. Когда я кончу школу, смогу делать все, что захочу. Мы с Ханной поселимся с Уиллом и его матерью. Он говорил, что будет меня ждать.

Будет ли? Уилл — молодой красивый парень. Выдержит ли он год без всякой связи с Алисой? Я так боялась, что ей снова причинят боль.

— Я не хочу, чтобы ты бросала свою семью, — сказала я. — Можно найти способ их убедить. Они же смирились, когда узнали, что ты беременна. Они тебя поддержали и…

— Да будет тебе, Робин, — огрызнулась она. — Они сообразили, как можно использовать меня, чтобы получить лишние голоса. Это то, что они делают всегда, понимаешь? Если у кого-то в семье вскочит прыщ, они и это используют для своей выгоды. Чтобы привлечь голоса лиги прыщавых или еще для чего-нибудь. Это то, что они проделывают сейчас с тобой и твоей свадьбой.

Я остановилась, искренне задетая.

— Они не используют меня, — сказала я, хотя именно в этом я и обвинила Дейла. Слова Алисы только усилили мою неуверенность.

— Ты так думаешь? Ты же была серьезно больна, но Дейл все равно любит тебя. Это выставляет его в выгодном свете, ведь так? Поэтому все избиратели думают, что он замечательный.

— Это глупости, — спорила я, но внутреннее чувство говорило мне, что в ее словах много правды.

— Ты ужасно наивная, — сказала Алиса. — Мой братец не такой святой, как ты думаешь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что я знаю его лучше, чем ты. Не такое уж он совершенство.

— Я знаю, что он не безупречен. Мы все не лишены недостатков.

— Ладно, — отрезала она. — Хватит об этом.

Ладно, подумала я. Хватит. Она злится на него из-за Уилла.

Мы пошли дальше, но слова Алисы о свадьбе, о Дейле, обо мне не выходили у меня из головы. Я вспомнила, как Дейл говорил мне, что есть вещи, о которых я не знаю и мне не нужно о них знать. Мне пришло в голову, что я была частью семьи Хендрикс вовсе не в такой степени, как мне казалось. Впервые при этой мысли я испытала некое облегчение. Я уже не была стопроцентно уверена, что мне хотелось ею стать.