Фактор Николь - Елена Стяжкина Страница 37

Когда Верди (Джузеппе Верди – это композитор, хотя я не люблю оперу, ты не подумай) передали либретто «Набукко», его внимание привлек хор евреев в вавилонском плену. Мое бы внимание тоже привлек. Это же не каждый может: организоваться в хор, еще и петь. У нас в школе в хор записывали всех. Почему-то было модно: иметь школьный хор. Меня записали, я ходила на занятия и не попадала ни в одну ноту. Я вообще не знаю, что такое ноты. Фасоль на палочке? Птички на линии электропередач? Если бы ты только знал, как я ненавидела этот хор, эти походы в театр «по абонементам». А балет… Разве же это зрелище для советских детей до шестнадцати? Мужчины в обтягивающих колготках заставляли меня все время жмуриться и отворачиваться. Потому что бабушка мне говорила: «Увидишь онаниста с его орудием – зажмурься, кричи и беги…» А кому кричать и куда бежать, если балет? Зато теперь у меня есть подруга, которая раз в полгода заявляет: «Что-то я давно не была на «Лебедином». И я, знаешь, ей завидую…

А по поводу «Набукко»… Ты, случайно, не слышал, почему этим именем назвали проект газопровода? Я, чесслово, прямо мучаюсь вопросом: что теперь будет? Навуходоносор снова нападет на Иудею? Сроет стены Иерусалима? Организует у себя хор еврейских военнопленных? Или газопровод все-таки поможет Навуходоносору видеть пророческие сны с прогнозами для всего человечества? И точно ли ты уверен, что в трубе будет именно тот газ, который разрешен к употреблению?

И что делать простым людям в этом случае?

А учительница по пению, ее звали Тамара Сазоновна, каждую репетицию выставляла меня перед всеми и говорила: «А теперь, дети, мы послушаем, как не надо петь. Три-четыре…» И помимо газопровода «Набукко», меня мучают еще две вещи. Неужели папу моей учительницы звали Сазон? И почему я не сбежала из этого чертова хора?

From: whiskykvas@yandex.ru

To: nicol@yahoo.com

Subject: Rе: Набукко

Я слушал «Набукко» в Милане и в Гранд-опера, и еще в «Новой опере». В Милане это была история духа, а в «Новой опере» – история Холокоста.

Я люблю оперу. Наверное, люблю. То есть не так точно, как гороховый суп. Но мне интересно. Я буду думать о газопроводе. Обещаю.

From: nicol@yahoo.com

To: whiskykvas@yandex.ru

Subject: Rе: Rе: Набукко

Весна, между прочим. И мы все реже пишем друг другу. Здесь – двоеточие и закрывающая скобка. Ты, кстати, забрал их с помойки?

Я написала тебе три письма. Краткое содержание: в первом был секрет сырников. Если в сырники навалить побольше муки, то творог совершенно не чувствуется, и тогда их можно есть. Получается почти тот же эффект, что с шашлыком из осетрины: немного уксуса, мангал – и никакого вкуса рыбы. И я подумала: а на кой вообще черт все это делать, если мы не любим творог и рыбу?

Во втором письме я рассказывала тебе о своем национальном проекте системы образования. Я предлагала отменить школу в качестве обязательной программы. Если ребенок хочет учиться, пусть, конечно, делает это. А если нет, то… Человечество жило же как-то без всеобуча. В жизни мало пригождаются буквы, цифры и опыт прошлых поколений. Тогда зачем?

Разве только в интересах полной занятости населения, да? Ну и чтобы дети не шатались целыми днями по улицам. Я спросила у тебя: если бы не школа, все могло бы быть по-другому? Еще я написала большими буквами «ШКОЛА – ЗЛО». Это был девиз моего национального проекта.

А в третьем письме я на тебя обиделась, потому что ты не ответил на первые два. Оно было коротким и ехидным.

Не волнуйся, пожалуйста. Не переживай. Я же не отправила тебе ни одного. Как ты мог знать, что мы поссорились. Тем более что мы уже помирились.

From: whiskykvas@yandex.ru

To: nicol@yahoo.com

Subject: Rе: Rе: Rе: Набукко

Странно. А у нас еще февраль. Мокрый такой, тягучий февраль. Одна женщина вчера кричала на меня благим матом (благой мат – это, вероятно, мат без нецензурных выражений, да?). Она кричала: «Я!.. С мокрыми ногами!.. Через весь город!.. Плюс электрички!.. Я с мокрыми ногами!.. А вы все тут – равнодушные и злые! А я – с мокрыми ногами! Потому что я бедная женщина и у меня нет сапог!»

А одна моя знакомая сказала, что, когда у нее текут сапоги, она надевает носочек, на носочек – полиэтиленовый пакетик, потом – снова носочек. И получается термос. А мне показалось, что второй носочек – лишний. Еще моя коллега сказала: «Так вы к нам за сапогами? А мы сапогами не торгуем!»

Но я все равно был на стороне той женщины с мокрыми ногами. Потому что хрен его знает, за какими придуманными глупостями может прятаться настоящая обида.

Моя, например… Или твоя.

From: nicol@yahoo.com

To: whiskykvas@yandex.ru

Subject: Rе: Rе: Rе: Rе: Набукко

Ты ничего не пишешь о математике. Ведь одной контрольной у вас там дело не обходится. Может быть, тебе нужен репетитор? У меня есть несколько неплохих знакомых, готовых к дистанционному обучению.

Ты вернулся? Домой?

* * *

Whiskykvas (whiskykvas) wrote

@ 2030-02-02 01:55 АM

Кот, победивший на выставке котов

Предположим, что ты – никто. Или же просто махровая идиотка. Ты спросишь, почему махровая? У меня нет ответа. Кроме того, собственно к махре я отношусь толерантно. То есть хорошо.

Хочу вернуться к теме об убийстве, которая всех нас сближает. Я прочитал, что человек в мужчине живет до тех пор, пока в его сексуальности есть сострадание. Пока в мужчине живет внутренний мальчик. То есть и в семнадцать лет, и в тридцать он еще живет. А в сорок – уже нет. Смерть мальчика означает, что старому козлу все становится по фигу. Его главный жизненный мотив – кого-нибудь сломать. Прогнуть. Вывернуть наизнанку. Ни для чего. Просто так.

Вместо маленького мальчика вырастает ментальный маньяк.

Теперь подумай: мы с тобой убили не одного, а сразу двух. Двух сострадательных типов, о которых на похоронах можно было сказать доброе слово.

Однако не спеши рыдать. Твой нос от рыданий становится синим. (Кстати, надо показаться кардиологу: твой нос теперь намного чаще синий, чем прежде. Это может быть тяжелая сердечная болезнь. Иногда я думаю о том, что тебе не помешала бы тяжелая сердечная болезнь с привязкой к кровати и строгим постельным режимом.) Так вот, не спеши рыдать. Недавно мне написал мой старый друг Моня Смолий. Наверное, он уже не Моня, а Соломон, но сути дела это не меняет. В письме было так: «Я живу очень хорошо. У меня прекрасный дом, отличная работа, родители, тьфу-тьфу, живы-здоровы, сейчас путешествуют по Южной Африке. Недавно я купил автомобиль. Семьи по-прежнему нет. Мой кот получил Гран-при на международной выставке котов. Его зовут Ватсон. Если тебе интересно, я пришлю тебе его фотографию».