Пастух медведей - Андрей Белянин Страница 37

Дым вулкана, покинув кратер,

Черной смертью ползет за нами.

Ночь темна, и забит фарватер

Затонувшими кораблями.

На борту больше нет команды,

Море приняло всех матросов.

После пушечной канонады

Всюду видится тень Курносой…

Мне давно бы открыть кингстоны,

Словно кто-то толкает сзади.

Но я слышу! Я слышу стоны!

Из-под сонной зеленой глади

Вышло солнце, и сотней сабель

Замелькали на море блики.

Я вернусь, я спасу корабль,

Сам к себе прорываюсь в крике,

Сам себе отдаю команды,

Выполняя их в срок и строго.

И дрожат в нетерпенье ванты,

Судно верит в меня, как в бога!

Вам знаком дефицит отваги?

Надо жить и любя, и смея!

Благородные наши шпаги

Впредь не будут лежать в музеях!

Я вернусь, я спешу, я вижу!

Синий берег, далекий остров,

А по палубе шаг чуть слышно,

Как костяшки стучат по доскам.

Крики чаек и шум прибоя…

Не спешите с салютом — рано…

Тело в парус, отдайте морю

Прах последнего капитана…

* * *

Надоело… Я устал притворяться.

Коль поймете — не осудите строго…

Ну какой я капитан, что вы, братцы?!

Отправляйтесь без меня, ради бога!

Грани жанра не увяжешь с судьбою…

Жизнь придумаешь себе поподробней…

И ведь было это все не со мною,

Но от первого лица петь удобней.

Я особо и не врал, право слово,

Мне и штилей и ветров — даже слишком.

Что касается штормов, безусловно,

Мне о них известно только по книжкам…

Все моря мои, на контурной карте,

Разрисованы старательно, с толком.

Я писал стихи в каком-то азарте

И себя считал просоленным волком!

Океан ко мне вливался сквозь стены,

И я впитывал раскрывшейся кожей

Крики чаек, клокотание пены,

Раздававшиеся где-то в прихожей…

Что поделаешь, вот так все и было.

Жизнь в матрасной суете, на кровати…

Мое время от меня уходило

На сверкающем, как солнце, фрегате.

Я умнее стал и многое знаю,

И наивных планов больше не строю.

Ну какой я капитан? Понимаю,

Самому смешно… Да что же такое?!

А… послать всю эту жизнь, тоже тяжко…

Да, прощайте. Не увидимся вскоре.

Привезите мне на память тельняшку

Или раковину с запахом моря…

* * *

Что в имени твоем? Осенний лед,

И привкус Греции, и аромат распада,

И на столе раскрыта Илиада,

Читаемая ночи напролет.

Жестокий век… Кормящийся с копья

Всегда при деле, гость кровавых пашен.

Хрустальная картинка бытия

Уже дрожит, как скрип осадных башен.

Уже грохочет в небе щит на щит —

Литая медь взбесившихся героев,

И на ветру курганном догорит

Наивная, обманутая Троя!

В дощатом брюхе гордого коня

Таится мрак, и меч ползет из ножен,

Как меж камней гремучая змея,

И Смерть, кривляясь, топчет бездорожье…

О лик войны! Над павшими — костер.

Живым — вино, добыча и рабыни.

Подправленный Палладой приговор

Цветущий край низвел в полупустыни.

Что в имени твоем? Какая тень,

Воссоздавая мрачные фантомы,

Мне нагадала бесконечный день,

А вместо ночи — предрассветной дремы.

Старо как мир… Конечно же старо,

Но имя?! Имя — таинство и мера,

Где каждый звук звенит, как серебро

Немеркнущих монет времен Гомера…

* * *

Не прощай меня… Никогда.

Я могу предать тебя снова.

Уходи, не сказав ни слова,

В обреченное — никуда…

Мы обязаны будем жить,

Спотыкаясь на каждом круге,

И позволить собакам выть

На безлунную тень разлуки.

Проклиная капкан колец,

Подчиниться законной власти,

Торопясь отскрести с сердец

Накипь чистой, безумной страсти…

Не прощай меня… Не спеши.

Мы и так с тобой разминулись,

Подозрительным взглядам улиц

Доверяя тепло души.

Хлещет яростных снов поток,

Где под звездами роковыми

Полушепотом, между строк,

Неуклюже скрывая имя…

Мы стараемся соскользнуть

В бездну быта, но параллельно

Изнутри обжигает грудь

Невозможность — дышать раздельно!

Не прощай меня… В том пути

Давит небо сырою ватой.

Если мне суждено уйти,

Так хоть в чем-нибудь виноватым.

Напридумай себе обид,

А причины найдутся сотни…

Не прощай… Пусть меня простит

Тот, кто дал мне тебя и… отнял.

* * *

Ты вновь уходишь в страну без ветра.

Я разбираю неровный почерк…

Как безоглядно и беспросветно

Скулят у входа замерзшие строчки…

В этой стране все не так. Иначе

Дышат деревья и плачут кони,

Кот подбирается на карачках

К осоловевшей в дугу вороне.

Там стрелки часов, сойдясь на волос,

Скрестили клинки, как лихие князья.

Все ваши заповеди воют в голос:

«Нет!» — а если и есть — «Нельзя!»

Там падают с крыш оловянные капли,

И жидкий свинец выпивается махом!

Там меч самурая со знаком цапли

Питается чисто животным страхом.

Азотная горечь слезы мужчины

Здесь служит для гравировки стали.

Шуты и герои, сменив личины,

Упьются в монмартровском квартале.

Зеленое солнце взлетит к зениту,

Где Фэб лучами бьет мимо цели…

Как ненавязчиво полуоткрыты

И губы женщин, и двери борделей.

Я в эту страну ухожу с закатом,

Ища тебя по ночной прохладе…

Мне что-то шепчет гитара с бантом

О дробном стуке костяшек сзади.

О том, что ночью стреляют в спину,

Что тело мое украдут наяды…

А если пахнет вино маслиной,