За ширмой - Василиса Савицкая Страница 36

… Но ты счастлив. Ни вопросов, ни ответов. В крови химия под названием «Любовь». Двенадцать секунд сделали тебя. И тебе все равно, что дальше. Двенадцать секунд = вечность…

Пожалуйста, не надо меня менять

…Пожалуйста, не надо меня менять. Почему вы считаете своим долгом научить, присмотреть, посоветовать, вставить, направить, влезть?! Не надо! Пожалуйста! Или стойте молча рядом, или проходите мимо. Что вы знаете обо мне? Зачем пытаетесь рассмотреть меня поближе, влезть поглубже, в конце концов, расчленить, а потом собрать по новой. Я не музейный экспонат. Я не подопытная белая крыса. Я не конструктор «Лего»… Я живая… пока еще. Я не хочу. Зачем вам это? Я же вас не трогаю! Я же не лезу своими ручонками к вам за шиворот, не разгребаю ворох вашего грязного белья, не подставляю гинекологическое зеркало к вашей сущности, не лезу в душу. И вы… оставьте меня в покое! Или, вы думаете, у меня белье красивее и чище? Нет, вы ошибаетесь, оно грязное, старое, выцветшее и в заплатках. Такое же, как и душа во мне… старая… в заплатках. Ничего интересного. Дрянь. Так что же вас так тянет, что же вас так интересует? Зачем вы хотите поменять эти долбаные заплатки из старой, вылинявшей ткани на новую, яркую, модную. Думаете, так будет лучше, красивее?.. Так сказать, в «тренде»! Как в модных глянцевых журналах? А перекроив и заштопав, вы будете умиленно смотреть на свою работу, ожидая благодарности. Не дождетесь! Это МОЕ белье! Это МОЯ душа! Не надо меня перекраивать! Я не хочу в «тренде»! Просто оставьте, отойдите и наблюдайте издалека. А еще лучше отвернитесь, иначе, когда рассмотрите, может стошнить.

Что вы знаете обо мне! Откуда вам знать, какой космос у меня внутри? Поймите, я чокнутая. Меня надо бояться, обходить стороной, а не лечить. Неизлечимо.

Вы предлагаете снять мне стресс новой шмоткой, думая, что поможет. Вы хвастаетесь накачанными силиконом губами и сиськами, намекая, что мне тоже бы пошло. Вас раздражают мои выцветшие, блеклые глаза, и вы предлагаете вставить в них розовые линзы. Вас огорчают мои темные круги под этими глазами… И вы советуете мне больше спать. А я не могу спать! И на линзы у меня аллергия! А шмотки не заводят! Но вы все равно лезете ко мне с советами, заботой, рекомендациями…

Начни жить лучше, улыбайся, перестань есть дрянь, веди дневник, ставь цели, занимайся хозяйством, окружай себя порядочными, успешными людьми, выбрось мусор из головы… Жесть!!! Уже мутит. Да поймите, меня не цепляют новые туфли! Я не хочу накачанные губы! Мне нравятся мои глаза – выцветшие и блеклые. А в голове у меня один мусор! Как его выбросить? Вместе с головой?!

Я не вмещаюсь в ваши шаблоны, я теряюсь в ваших стереотипах, я никак не могу попасть в ногу в вашей шеренге… Сбиваюсь все время. Так оставьте меня, выбросьте, забудьте. Вы успешные, вы порядочные, вы в тренде. А я… Я серая масса. Безликая, пустая, неинтересная серая масса, в грязном рваном белье. Не гребите на себя ответственность за мое существование, вы не должны. Вы ничего мне не должны! Как и я вам!!! Пожалуйста, не надо меня менять…

Клоун

А вы знаете, что клоуны плачут? Я клоун, я знаю. Выходишь на манеж под названием «жизнь», на лице нарисованная огромная красная улыбка, руки весело размахивают в такт музыке, задорный смех, веселые шутки, на голове парик. Глаза светятся профессиональным искусственным блеском. Профессиональная искусственная наигранность со стороны не видна. А в душу не лезут, думают, нет ее у клоуна. Всем весело. Все скачут, дергают тебя за одежду, толкают, веселятся. Ты же клоун, чего церемониться, с тобой можно! А ты ржешь громче всех и делаешь вид, что все зашибись! Работа у тебя такая, веселая.

А душу рвет, на куски рвет. В глазах слезы, но не дай Бог потекут, грим смоют. Всем пруху собьют, веселье испортят. Ты же клоун! Тебе нельзя! Ты не можешь быть грустным. Не имеешь морального права. Вот и скачешь как заводной по жизни, честно выполняя свой долг.

А за дверью, в гримерке, сам на сам, размазываешь грим по лицу вместе со слезами, и улыбка уже не такая радостная… Больше на оскал похожа. А слезы текут по белым щекам, сдерживать уже не надо, сам на сам же. На одежде, правда, пятна белые потом остаются, водой не смываются. Грим со слезами – смесь гремучая, не берет порошок. Но клоуну и в пятнах ничего. Клоунов не уважают, к ним снисходительно относятся. Такой аппарат для веселья, можно и в пятнах, еще смешнее будет.

Смотришь на себя в зеркало… Уставший, грим рамазан, парик съехал… и ненавидишь. Ненавидишь от осознания, что завтра опять переступишь порог и будешь ржать, плясать, веселить, улыбку натягивать. А за дверью ждут уже… Довольные, сытые, лоснящиеся, готовые к веселью. Как ты – им все равно. И ты идешь. К ним идешь. И ржешь, и машешь, и скачешь. И так каждый новый день, всегда, бесконечно… Нескончаемый цикл. Пока не сдохнешь. А сдохнешь, переступят, пойдут дальше, найдут нового, не вспомнят. Клоунов не запоминают, их невозможно запомнить, они все одинаковые. Парик рыжий, рот красный, голос писклявый, глаза грустные. Но в глаза не смотрят. Или не хотят. Посмотришь – задумаешься. Задумаешься – поймешь. Поймешь – испортишь веселье. Нельзя. Клоун должен веселить. Работа у него такая… веселая…

Ноябрь

Ноябрь. Месяц без полутонов. Все вокруг приобретает серый оттенок. Холодно. Ветер. Осенний, холодный, жесткий. Безжалостно терзает голые сонные деревья. Последние полуживые листья недоуменно дрожат на ветвях в безумном страхе сорваться и упасть. Из последних сил они цепляются за остатки жизни, но шансы малы.

Ноябрь. Месяц без полутонов. Серые, безликие дома тянутся вдоль улиц. Их не украшают блики солнца. Нет его, в отпуске. Такие же серые облака висят низко над городом, давят безжалостной серой мощью. Пропитывают собой, наполняют. Ледяные колючие потоки воды текут вниз. Слезы, наверное. Слезы, не вызывающие жалости. Раздражают. Бесят.

Ноябрь. Месяц без полутонов. Такие же серые, безликие люли бродят по улицам. Серые души, пропитанные влагой. Замерзшие. Застывшие. Идут, не замечая вокруг ничего… на автомате, по инерции.

Инерция для ноября – отличное решение. Запустив однажды механизм поворотом ключа, все бежали вперед, высоко запрокинув голову. А сейчас завод ослаб, ключ, разматываясь назад, уже не так резво крутит шестеренки. Энергии ноль, сил повернуть ключ обратно нет. Вот и движутся инерционно, вяло. Руки в карманы, голову в плечи, ворот – чем выше, тем лучше, глаза в пол. И никого вокруг. Один на один с ноябрем.

Ноябрь. Месяц без полутонов. Самое время для осеней хандры. Какой уважающий себя человек хотя бы на несколько дней не предавался унынию в это время? Ведь невозможно противиться этой серости, пропитывающей собой все, если только душа не из полиэтилена и влагу не пропускает. А влажная серость деликатна, но настойчива. Она искусно внедряется в тела… Плавно, незаметно. Ее молекулы движутся куда быстрее молекул воздуха. Ну а физику все учили, законы простейшего. Когда осознаешь ее присутствие в себе, сопротивляться уже не можешь.

Ноябрь. Месяц без полутонов. Рука все чаще тянется за бокалом, наполненным горячим сладким вином с медом и пряностями. Все чаще хочется зарыться в мягкий плед, заткнуть уши музыкой, взять в руки книгу и улететь в далекий мир – где солнце, тепло, и цветные души…