Ничья по-английски - Юлия Петрова Страница 36

— Ян, ты там? — спросила я.

Никто не ответил.

Тогда я позволила себе нечто такое, что не посмела бы сделать в других обстоятельствах. Я открыла дверь и вошла внутрь. Комната оказалась пустой. Все чисто. Тогда я упала на колени и зарыдала. Прямо там, во весь голос.

Все отправилось к черту! Янек был абсолютно прав по поводу Роджера. Я оказалась полной дурой.

И, поскольку Янека не было в комнате, я могла поплакать. При нем я бы себе эту роскошь не позволила.

Не знаю, сколько все продолжалось. Минуту? Час? Мои слезы были бесконечны…

Но я перестала плакать, когда неожиданно зазвонил мой телефон. Кто на этот раз? Мне пришлось вернуться в комнату, чтобы проверить.

— Да?

— Мария, это снова я.

— Роджер!

— Я подумал о твоих словах. Я тебе сочувствую и должен для тебя что-то сделать. Так что я решил… да, ты можешь пожить у меня какое-то время.

Телефон выпал у меня из рук. Я спешно подобрала его с пола. Слезы немедленно высохли.

— Мария, ты слушаешь?

— Да, конечно.

— Правда, тебе придется уехать из Лондона. У меня тут не так весело…

— Роджер, неужели ты думаешь, что это имеет значение? Я просто хочу быть с тобой, — мне уже незачем было осторожничать, и я говорила открыто.

— А еще вокруг нет модельных агентств.

— Я знаю.

— Посмотрим, как мы уживемся, а потом уже решим, что делать дальше.

— Конечно! — я соглашалась со всем, что он говорит.

— Мария?

— Да?

— Ты… ты попросила меня об этом потому что… ну… потому что любишь меня?

Действительно, мы ведь так и не поговорили о наших чувствах! Может быть, именно поэтому Роджер был не уверен, подумала я. Может, стоило быть смелее и сказать ему обо всем уже давным-давно? И тогда у нас бы не было таких трудностей? Вот идиотка!

— Да!

— А?

— Да, дорогой, конечно, я люблю тебя! — на мои глаза навернулась новая волна слез. — Я очень люблю тебя! Спасибо!

— Мой малыш! — ответил он.

И… все. Разве он не хотел сказать то же самое в ответ? «Я люблю тебя, Мария!», значило бы очень много. Но нет — ничего такого. А я боялась спрашивать. Мне было страшно, что все опять может пойти не так.

— Ладно, тогда до скорого, — сказал он.

— Э… Роджер?

— Да?

— Извини, но когда я могу переехать?

Видимо, восхищенный собой и тем фактом, что меня спасает, Роджер забыл обсудить практическую часть дела. Как только я спросила его об этом, он сконфузился.

— Ну… Не знаю. На этой неделе я должен на пару дней уехать. Мои друзья пригласили меня на снукерный турнир в Понтинс. Как насчет следующей пятницы?

Наш разговор был настоящим маятником — он двигался от плохого к хорошему и назад. Это было так унизительно! Мне приходилось умолять его и радоваться каждой милости!

Боясь брякнуть что-то не то и чувствуя себя обязанной, я бы теперь все стерпела. Но ждать еще неделю… Я просто не могла.

— А можно раньше? Как-нибудь… — осторожно спросила я.

— Когда?

— Не знаю… Когда тебе удобно?

— Мария, послушай. Мне удобно в пятницу. Оставайся пока в Лондоне, я заплачу за твое жилье. Это от чистого сердца, хорошо?

Он загнал меня в угол. Чтобы остаться с ним, я должна была взять деньги. Я не хотела, но у меня не было выбора.

Поэтому мне пришлось сказать:

— О’кей.

— Тогда так. Я пошлю тебе деньги в конверте…

Полная противоречивых эмоций, я заткнулась и слушала…

* * *

Неделя прошла в ничегонеделании. Я ходила гулять, сидела у компьютера, лежала в постели… И все ждала, когда же Роджер позвонит мне и скажет, что пора приезжать. Янек избегал меня. А когда мы сталкивались на кухне, он только саркастично поджимал губы и уходил. Янек никогда не спрашивал меня о моих планах, но, думаю, он был в курсе всего. А я с ним больше не говорила — боялась, что он скажет что-то плохое о Роджере и снова будет прав.

Боязнь преследовала меня теперь повсюду. Вообще по жизни мне были знакомы самые разные эмоции — горечь, злость, негодование. Но не ощущение безнадежности. Не панический страх и неуверенность в завтрашнем дне. Дома меня называли «девушка с яйцами» — толстокожую, готовую ко всяческим испытаниям. Теперь же я начала терять всю свою внутреннюю энергию. Мое привычное «я» превратилось во что-то аморфное, зависимое, прибитое ежедневными испытаниями. Борьба с системой сломала меня. Я уже не была уверена, правильно ли поступила, когда решила уехать с Украины. Когда приехала в Англию. Когда принялась искать лучшую жизнь. Я больше ни в чем не была уверена и просто плыла по течению. Вслед за Роджером.

Он прислал мне деньги, как и обещал — а я с тяжелым сердцем их взяла. Я продолжала уверять себя в том, что это делалось во имя любви — если не со стороны Роджера, то с моей уж точно.

Неделя тянулась ужасающе долго. Но все же она подошла к концу. Я снова сложила сумки, на этот раз окончательно и бесповоротно.

С одной стороны, моя мечта вроде как осуществилась — начиналась жизнь с любимым человеком. Но все же… Я не чувствовала себя счастливой. На самом деле я практически заставила Роджера пригласить меня, а это не было настоящим единением двух близких людей.

Я покинула дом в Crystal Palace и оставила там пару сапог, которые папа подарил мне несколько лет назад и которые уже полностью износились… Во рту поселился горьковатый привкус. Очередная эра в моей жизни завершилась.

Сделала ли я все, что могла? Пыталась ли изо всех сил? И увижу ли я снова моих соседей?

Янек не пришел попрощаться. Он уехал рано утром и отключил телефон. Лучший друг предпочел просто исчезнуть из моей жизни. Даже при всем желании он не смог бы меня больше ранить. Мне очень хотелось объясниться с ним перед отъездом и сбросить с души тяжелый камень. Но Янек лишил меня этой возможности.

Зато Лин Хва и Волшебник остались на моей стороне. Они проводили меня на станцию, помогли с сумками и пожелали удачи во всем. Я не могла удержаться и крепко обняла их. Вместе мы распили банку пива.

— Мария, ты сильная девушка, я тобой всегда восхищалась, — сказала Лин Хва. — И я знаю, что ты многого добьешься. Просто подожди, твоя удача тебя обязательно найдет.

— Я состарюсь, пока буду ждать свою удачу, — сказала я. — Но сделаю все, что смогу.

— Мы останемся на связи, — пообещал Волшебник.

— Непременно.

Вдали показался поезд, который должен был отвезти меня на станцию Виктория. — Пожалуй, пора прощаться.