Чары Шанхая - Хуан Марсе Страница 36

— А теперь слушайте, что вам следует делать, мсье Франк. Завтра утром вы сядете на самолет и через Японию вернетесь во Францию.

— Я же сказал, что в самолетах меня укачивает.

— Тогда плывите на корабле. Существует множество способов уехать из Шанхая, мсье, важно одно — чтобы человек сделал это добровольно и его не пришлось… выставить вон. — Он снова улыбается, опустив тяжелые веки. — Вам все ясно?

— Почему вы настаиваете, чтобы я уехал, Ду?

— В Шанхае и без вас довольно коммунистов.

— Омар тоже так думает?

— Не знаю, что на уме у этого достопочтенного господина, — говорит Ду, и его улыбка исчезает. — Он мне не друг.

— Правда?

— Спросите его об этом сами, если вам угодно.

— Значит, у меня ложные сведения.

— Несомненно, — отвечает Ду. — Рад, мсье, что мы с вами поговорили. Вы учтете мой совет?

— У меня другие планы, и мне некогда терять время с такими субъектами, как вы, — говорит Ким. И добавляет: — Цзяси-чжэнь-цзу.

Это выражение китайцы используют, когда кто-то пытается тебя надуть и начинает ломать комедию.

— Чаншоу, — отвечает ему Ду. — Долгих вам дней, мсье.

Ким бросает последний взгляд на двух молодчиков, охраняющих Ду Юэшэн, поворачивается к ним спиной и возвращается обратно к стойке. Он вновь пересекает игорный зал, огибает танцплощадку под заключительные аккорды «Амаполы», и до него доносится неповторимый аромат светлых волос твоей мамы. Он расплачивается и покидает «Желтое небо».

Домой Ким возвращается пешком, и когда открывает дверь, на часах уже половина третьего. У него свой ключ, поэтому нет нужды будить Дэна, который, как обычно, оставил включенным свет в гостиной и на террасе. Раздеваясь в своей комнате, Ким думает о Ду Большие Уши. Почему он ему угрожал? Чьи интересы защищал?

В квартире жарко, и, прежде чем улечься спать, он принимает душ, потом, накинув халат, пересекает гостиную и выходит на террасу выкурить сигарету. За спиной раздаются шаги, он поворачивается и видит Дэна, который, не произнося ни слова, растерянно смотрит на него.

— Мсье чего-нибудь нужно…? — выдавливает наконец верный слуга.

Ким внимательно смотрит ему в глаза. На вопрос о здоровье госпожи Дэн, потупившись, отвечает, что та легла спать, как только Ким ушел.

— Она ужинала?

— Нет, мсье, у нее не было аппетита.

Дэн смущенно смотрит в пол, словно хочет что-то добавить, но в конце концов молча уходит.

Ким плохо спит и просыпается на рассвете. В окно видно, как из-за моря поднимается ослепительно красное солнце. На кухне, выпив чай, он вспоминает, что оставил сигареты на террасе, и направляется туда, но там их нет и в его комнате тоже. В поисках сигарет он четырежды пересекает просторную гостиную и каждый раз на несколько секунд замирает и осматривается: мягкие диваны и шелковые подушки, рояль, высокая витрина с коллекцией вееров и фигурок из стекла и нефрита, растения с блестящими зелеными листьями, длинные гардины; он не может избавиться от ощущения чужого присутствия, словно кто-то невидимый внимательно следит за ним; в нем крепнет твердая уверенность, что в гостиной появилось нечто, чего не было раньше. Крышка рояля откинута, клавиши немы, но ему кажется, будто они что-то ему говорят…

Сердце откликается раньше, чем разум. Он еще не понял, что его тревожит, но вот-вот поймет, потому что на этот раз это не просто предчувствие: в гостиной явно что-то не так. Еще миг — и он догадывается, в чем дело: на рояле в высоком бокале стоит желтая роза на длинном стебле, которой вчера, когда он вернулся, там не было. Она слегка увяла и потускнела — та самая желтая роза, что совсем недавно украшала один из столиков в «Желтом небе», а теперь она никнет, печально глядя на свое отражение в блестящей поверхности рояля, теряя загадочное очарование и сладкий аромат.