Преимущества и недостатки существования - Вигдис Йорт Страница 36

Итог вчерашнего вечера однозначен: праздник удался на славу. Когда все гости разъехались, они доедают остатки свадебного обеда на лужайке, игнорируя заметку в местной газете, которую им прислали Сванхильд с Уле.

«НЕСЧАСТЬЯ В ГРЕПАНЕ НЕСКОНЧАЕМЫ

Ни одного выходного не проходит без несчастных случаев во вновь открывшемся пансионате у моря. В четвертый раз за последние четыре недели…»

И так далее о букете невесты и падении. Больше они ничего не читают и отправляют газету обратно, но Уле вскоре возвращается, не выполнив поручения. Перед их домом стоит желтая машина, и он не хочет мешать.

— У мамы гости.

— Да? И кто?

— Этот, с желтой машиной.

— Желтая машина, нехорошо. Я бы опасалась мужчины в желтой машине.

Через полчаса она и в самом деле приходит в слезах. Женатый мужчина не хочет бросать жену и новорожденного ребенка, поэтому не будет у Сванхильд никакой свадьбы в ближайшее время. Но он очень хочет навещать ее по дороге на рыбалку и с рыбалки. Он был у нее сегодня три четверти часа, быстро овладел ею на диване и снова исчез, а когда она попросила его остаться подольше, он обвинил ее в том, что она многого хочет.

— Разве я многого хочу? Просто немного пообщаться до и после?

Нет, они так не думают.

— Он такой жестокий, такой беспощадный!

Они согласно кивают.

— Не думаю, что он вообще что-нибудь говорил обо мне жене, хотя он это утверждает. Возможно, никогда и не скажет.

Они согласно кивают.

— Чего он ждет? Что мне будет достаточно одного часа раз в две недели, перепихнуться на диване? Он свалил и даже не может обещать, что появится снова!

Они согласно кивают.

— Шесть! — говорит Будиль и стучит по столу. — Джин с тоником! Пожалуйста! Будет очень вкусно.

— И так продолжается несколько лет!

— Оставь его, друг мой, — говорит Будиль.

— То есть?

— Брось его, киска. Ты сама говоришь, он тебя не любит, ведет себя как скотина.

— Легко сказать.

— Он ведет себя так, словно ты — мусор, он просто тебя использует! Брось его!

— Ну, ему тоже непросто. У него жена и дети.

— Ты его еще защищаешь? Ты сама-то себя слышишь?

— А ты не знаешь, о чем говоришь!

— Он презирает тебя! Ни на секунду он не задумался о том, чтобы с тобой остаться! Никогда! Ты — наивная идиотка!

Сванхильд встает, слезы текут ручьями, губы дрожат:

— Как ты жестока! Ужасно…

Она разворачивается и, спотыкаясь, устремляется вверх по шхере.

— Невероятно, — говорит Будиль, — что живущий крохами может так растолстеть.

Она готовит себе новый коктейль.

— Она должна расстаться с ним, правда, Бренне?

Ну да, да. Он не одобряет отношений вне брака.

— Значит, надо сделать это за нее! — решает Будиль. — Ради нее же. Тогда прекратятся эти картинки с морковкой и тлеющим вулканом, которые истощают все силы. На них и смотреть-то не хочется, наслаждаясь на веранде каким-нибудь напитком. Фьють! И вяло вылетел из вулкана камушек. Нет. Необходимо настоящее извержение, изрыгание и переворот, пламя и взрывы, которых нет на картине, которые сотрясают, кружат и сжигают окрестности и покрывают все горящими камнями и густым слоем черной сажи! Уле! Как зовут того человека, который только что был у мамы, на желтой машине?

— Хокон.

— А фамилию не помнишь, дружок?

Уле разгребает песок на пляже.

— Йенсен.

— Хокон Йенсен?

— Да.

— Ну вот, молодец. Хокон Йенсен из Тёнсберга. Отлично.

— Это правильно, что я сказал?

— Совершенно, друг мой.

Она звонит в справочную, ее переключают на нужного абонента.

— Хокон Йенсен? Спасибо. Можно поговорить с вашей женой?

Глаза горят и бегают туда-сюда, как у заводной куклы.

— Ваш муж вам изменяет уже много лет.

Она тут же кладет трубку и хихикает.

— Ну вот и все, я бы сказала, даже слишком быстро. Больше никому не надо звонить?

Она вспоминает, кому еще можно позвонить. Летний вечер легкий и мягкий. Плакучие ивы бросают тень на спящую воду, лодка Эвенсена раскачивается посреди огромного сверкающего моря, они машут друг другу.

— Это же только правда. Ничего, кроме правды. Если они так боятся правды — это их дело, но пусть дают окружающим с этой правдой жить. Это ведь тоже чего-то стоит? Будьте добры, еще джин с тоником. Нет, они не наложат на себя руки! Если они покончат с собой, значит, они не вынесли правды, ведь дело не в звонке, а в том, что он попал в цель. Нет, нет, Нина, про меня никто в некрологе не напишет «Она утешала нас, когда мы приближались к концу нашего жизненного пути». Что за бред! Я буду так желчна, испугана и зла, сколько захочу, говоря откровенно. Неужели накануне самого серьезного события в жизни мне надо притворяться и пытаться в мои последние часы произвести приятное впечатление на того, кто, возможно, прочитает мой некролог в газете? Если обо мне напишут некролог — нет, такого никогда не будет, тем лучше, — на моем надгробии не напишут «спасибо», или «с миром», или «милость», напишут «гнилость»!