Путешествия по Европе - Билл Брайсон Страница 36

Я прибыл в Милан в середине дня, ожидая чего-то замечательного. Это самый богатый город в Италии, штаб-квартира многих известных фамилий итальянского бизнеса — Кампари, Бенеттон, Армани, Альфа-Ромео, группы дизайна Мемфис и необъятных империй Сильвио Берлускони и Франко Марии Риччи. Но богатство, как можно было заранее догадаться, является и его проблемой. Города, которые целиком посвятили себя зарабатыванию денег, — а в Милане ни о чем другом не думают, — редко заботятся еще и о том, чтобы производить благоприятное впечатление.

Я снял номер в невзрачном, но дорогом отеле напротив монументального мраморного центрального вокзала — помпезного, как и все, что строилось при Муссолини с целью продемонстрировать народным массам его могущество.

Через несколько кварталов от гостиницы бок о бок стояли три главные достопримечательности города: театр Ля Скала, Миланский собор, называемый итальянцами Дуомо, и галерея Витторио Эмануэля. Сначала я пошел в собор, третий по величине храм в мире. Снаружи он был покрыт копотью и строительными лесами, а внутри такой темный, что потолок удалось разглядеть только через несколько минут, когда глаза привыкли. После Флоренции собор приятно удивлял отсутствием туристов. В него заходили лишь местные прихожане, чтобы добавить свою свечку к сотням уже горящих, быстренько прочитать «Ave Maria» и пойти домой ужинать. Мне это понравилось. Так странно видеть, что большой и знаменитый храм используется по своему прямому назначению.

По галерее Витторио Эмануэля я бродил целый час, с неудовольствием поглядывая на голубей, которые ухитрились проникнуть внутрь. Они летали туда-сюда между потолочными балками и какали на головы посетителям. Галерея Витторио Эмануэля — это внушительная аркада высотой в четыре этажа, построенная в монументальном стиле 60-х годов XIX века, которая, возможно, до сих пор является самой красивой торговой галереей в мире. Полы в ней выложены узорчатой плиткой, а сводчатая крыша — из стекла и стали.

Нуждаясь в дозе кофеина, я сел за столик на улице возле одного из элегантных кафе, разбросанных среди магазинов. Это было типично европейское заведение, где семьдесят столиков обслуживает один донельзя измотанный официант. Он мечется между посетителями, разнося заказанное, убирая грязную посуду, получая деньги и принимая новые заказы (все одновременно) и при этом постоянно держит себя в манере "чего изволите? ". В этих кафе двух шансов не бывает. Я смотрел по сторонам, подперев рукой подбородок и размышляя о том, как выглядела бы Орнелла Мути в соревнованиях по вольной борьбе в грязи, когда до меня дошло, что официант находится поблизости от моего столика и даже обращается ко мне:

— Слушаю?

— О, мне… — начал я, но он уже убежал, и я понял, что больше никогда не увижу его поблизости — разве что если женюсь на его сестре. Поэтому я поднялся со вздохом покорности судьбе и стал бочком пробираться между столиками, виновато улыбаясь, когда от моих толчков люди выливали на себя кофе или утыкались носами в торт.

После Южной Италии Милан казался совсем неитальянским городом. Люди шли быстро и с определенной целью. Они не тратили время на эспрессо и поедали горы спагетти, заткнув салфетки за воротник. Они не утруждали себя страстными спорами о пустяках. Они проводили митинги, заключали сделки и разговаривали за рулем по мобильным телефонам. Они ездили осторожно, в основном на «БМВ» и «Порше», и парковались очень аккуратно. Они выглядели так, словно только что сошли с обложки журнала «Vogue». Милан был похож на Южную Калифорнию. Но я находился в Италии и хотел суеты и веселой уличной жизни, хотел видеть людей в безрукавках, сидящих на крыльце своего дома, развешанное на улице белье, торговцев, предлагавших товар с тележек, Орнеллу Мути и Джанкарло Джаннини. Но больше всего я хотел кофе.