Рэй задним ходом - Дэниел Уоллес Страница 36

– Кажется, меня сейчас вырвет, – сообщил Рэй, встречаясь глазами с отцом в зеркале заднего вида. – Прямо на тебя.

– На твоем месте я бы не стал этого делать, – сказал отец. – Знаешь, здесь поблизости есть пункт обмена маленьких мальчиков. Милей дальше по дороге. Наверное, пора сдать тебя и взять модель поновее.

– Да, точно, – сказал Рэй.

– Сейчас изготавливают мальчиков, которых никогда не рвет, – сказал отец. – Они даже выпустили специальную модель, «Эр-ка девятьсот девять». Мальчики такой модели никогда не огрызаются, и если ты хочешь, чтобы они помогли по дому или сделали уроки, тебе стоит только попросить.

– Наверное, вы не могли позволить себе такую покупку, – сказала Элоиза, не поднимая глаз от книги.

– Эй! – сказал отец, чье финансовое положение в последнее время значительно укрепилось против прежнего. – Между прочим, я знаю также пункт обмена маленьких девочек.

– Ага, – сказала Элоиза. – Только зачем избавляться от вещи, лучше которой все равно не найти?

Рэй пожалел, что сам не додумался до такого остроумного ответа.

– Тоже верно, – согласился отец и снова встретился глазами с Рэем. – Но что касается тебя, мой мальчик… Приобрести «Эр-ка девятьсот девять» определенно имеет смысл.

– Ты считаешь подобные шутки безобидными? – спросила мать. Они всегда шутили таким образом. Рэй не понимал, почему она решила сделать замечание именно сейчас. – Я имею в виду – у него может развиться какой-нибудь комплекс или что-нибудь вроде.

– Комплекс, – сказал отец. – Что такое комплекс?

– Проблема во взрослой жизни.

– У нас у всех есть проблемы во взрослой жизни.

– И все же, – сказала мать, но мягко, без раздражения, с каким обычно выражала недовольство.

– А пункт обмена мужей поблизости есть? – Элоиза подняла заблестевшие глаза. – Может, нам стоит заглянуть туда?

Родители переглянулись.

– Да, – сказал отец. – Где-то есть.

– Значит, должен быть и пункт обмена жен! – воскликнул Рэй, радуясь возможности блеснуть умом.

– О нет. – Отец положил широкую ладонь на тонкое плечо жены. – У женщины может быть много мужей, но у мужчины – только одна жена на всю жизнь.

Перед смертью Попс долго болел, – так долго, что к тому времени, когда он в конце концов умер, все испытали скорее облегчение, нежели печаль. Рэя и Элоизу подготовили к этому за несколько месяцев. «Попс тяжело, очень тяжело болен», – сказали им еще в марте, а сейчас, когда они совершали трехчасовое путешествие из Бирмингема в Атланту, стоял август. В некотором смысле для них он уже давно умер и стал воспоминанием, и похороны представлялись всего лишь запоздалой констатацией факта. Рэй и Элоиза провели бы у бабушки с дедушкой педелю в июле, если бы он не лежал в больнице; а теперь летние поездки в Атланту навсегда закончатся. Бабушка собиралась перебраться в Бирмингем и жить в доме для престарелых.

Рэй очень дорожил одним воспоминанием. Попс умел развлекать своих внуков, приезжавших в гости. Иногда он показывал фокусы. Он заранее знал, какую карту ты вытянешь из колоды. Он умел ловко жонглировать маленькими зелеными мячиками. И он заталкивал в кулак шелковый платок, который вдруг бесследно исчезал. Его старые руки, маленькие, хрупкие и голубоватые, тряслись, когда он заталкивал в крепко сжатый кулак красный платок, водил над ним ладонью и произносил волшебное слово «Абра-кадабра!» У него даже была кость динозавра и коробочка с волосами из гривы коня, на котором он гонялся по Мексике за бандитом по имени Панчо Вилья.

Но Рэй ужасно хотел увидеть дедушкин цент. Попс всегда носил монетку в кармане, в плоской

пластмассовой коробочке, чтобы она не потерлась. Ни одна вещь на свете не могла сравниться с центом.

– Это, – говорил дедушка, показывая коробочку с монеткой Рэю, сидевшему у него на коленях, – подлинный цент «ВДБ-К» тысяча девятьсот девятого года выпуска. Раньше на пенни обычно чеканилась голова индейца, и потому они назывались «индейцами». Но это первая монетка с изображением мистера Линкольна, нашего шестнадцатого президента. Я не был знаком с мистером Линкольном, Рэй, я не настолько стар, но однажды я сидел в кресле, где сидел он, и оно было все еще теплым. – Тут Попс всегда смеялся, а Рэй всегда улыбался. – Так или иначе, этот цент создан по эскизу мистера Виктора Дэвида Бреннера. Возможно, я уже говорил тебе. (Он говорил раз пятьдесят, если не больше.) Вот откуда взялись инициалы «ВДБ». И эти первые центы чеканились в Сан-Франциско, в далекой Калифорнии, – вот почему «К». В Калифорнии потрясающий климат, Рэй. Там даже зимой тепло. Но знаешь, только первая пробная партия монет вышла с такими вот крупными инициалами Виктора Дэвида Бреннера, Рэй. Ты ясно видишь: ВДБ. Я не знаю точно, сколько всего выпустили таких монеток, но с уверенностью могу сказать, что очень, очень мало. И это одна из них! Вещь, которую ты держишь сейчас в руке, является почти такой же редкостью, как кость динозавра. Просто она гораздо меньше. Цент – один из самых маленьких предметов на свете. Поэтому люди поговаривают о том, чтобы избавиться от них. Округлить. Но по-моему, глупо избавляться от вещи только потому, что она маленькая, верно? Рэй энергично кивал.

– Потому что нельзя все округлить, – говорил дедушка. – На самом деле нельзя.

Потом он осматривался по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости, и шептал Рэю на ухо:

– Могу я открыть тебе один секрет?

Рэй кивал, хотя он все рассказывал Элоизе.

– Это останется между нами, ладно?

– Ладно.

– Скоро, – говорил дедушка, – этот цент станет твоим.

– Моим? – переспрашивал Рэй.

– Разве я неясно выразился? – говорил дедушка. И Рэй мысленно восклицал: «Моим! Моим!» Вот о чем думал Рэй во время поездки из Бирмингема в Атланту. Умирая, люди обычно оставляют свои вещи людям, которые еще живы. Элоиза всегда восхищалась исчезающим носовым платком. Возможно, она получит платок. Но Рэй возьмет себе цент.

По прибытии в Атланту они поехали не в дом Попса, а прямо в «похоронный зал». Он находился в приземистом кирпичном здании на узкой улочке неподалеку от кладбища, и когда они свернули на парковочную площадку, Рэй заметил, что у матери затряслись плечи.

– Дорогая… – Отец дотронулся до нее, и она разрыдалась в голос. Элоиза и Рэй молча переглянулись, с бессмысленными лицами.

– Я знаю, знаю, – проговорила мать и глубоко вздохнула, положив ладонь на плечо мужа и стараясь овладеть собой. – Я могу взять себя в руки.

– Можешь, – сказал отец. – Мы знаем, что можешь.

Она вытерла щеки бумажной салфеткой, не снимая черных очков, и сказала:

– Я в порядке. Правда.

В «похоронном зале» собралось много стариков. Некоторые пришли с зонтиками, что показалось Рэю забавным, поскольку дождя не было и не предвиделось. На парковочной площадке стояло всего шесть или семь автомобилей. Отец повернулся к Рэю и Элоизе и сказал: