Седьмой дневник - Игорь Губерман Страница 36

Потомок тех, что грели руки

возле костров еврейских книг,

сегодня деятель науки

и много мудрости постиг.

* * *

Странно оскудела голова —

словно заросла тягучей тиной,

вяло в ней полощутся слова,

и не видно мысли ни единой.

* * *

Когда уже здоровьем озабочен

и тянет не бежать, а полежать,

чужая жизнедеятельность очень

и очень даже может раздражать.

* * *

Меня довольно часто гложет

печаль завистника отпетого,

что кто-то знает или может,

а я лишён того и этого.

* * *

Все миражи и наваждения,

мечты и грёзы – в состоянии

дарить восторги наслаждения

не ближе, чем на расстоянии.

* * *

Похоже, что уют земной обители

устроили залётные фанаты,

а мы в музее этом – посетители

и временно живые экспонаты.

* * *

Весьма старение плачевно

от вязкой мысли неотлучной,

что прожил целый век никчемно

рабом судьбы благополучной.

* * *

Грядёт души переселение:

в конце судьбы моей земной

мне часто снится представление,

где в ком-то стал я снова мной.

* * *

Внезапная тоска томит паскудная,

становятся растерянными лица,

является тревога ниоткудная,

когда под нами хаос шевелится.

* * *

Уже от животных мы так далеки,

что радуем душу и глаз,

однако же когти, рога и клыки

внутри наготове у нас.

* * *

Любое большое свершение,

где ты среди прочего множества,

приносит душе утешение

от личного чувства ничтожества.

* * *

Хоть неизменно розы свежи,

но мысли сгинули охальные,

и я уже намного реже

теперь пишу стихи двуспальные.

* * *

Из личных встреч я знаю это

и по листанию журналов:

занудство – первая примета

высоких профессионалов.

* * *

Да, конечно, киселю опасен перец,

но забавно лепетанье словарей:

инородец, возмутитель, иноверец,

а всё это, если попросту, – еврей.

* * *

Выпил я совсем не ради пьянства,

а чтоб мир немного изменить:

чище стали время и пространство

и живей мыслительная нить.

* * *

Круто вьются струйки дыма,

к водке – сыр и колбаса,

это шёл приятель мимо

и забрёл на полчаса.

* * *

Тихо нынче в Божьих эмпиреях

и глухой в общении провал:

думаю, что это на евреях

Бог себе здоровье подорвал.

* * *

Старушки мне легко прощают

всё неприличное и пошлое,

во мне старушки ощущают

их неслучившееся прошлое.

* * *

Весьма, разумеется, грустно,

однако доступно вполне:

для старости важно искусство

играть на ослабшей струне.

* * *

Кочуя сквозь века и расстояния,

Творца о выживании моля,

евреи доросли до состояния

готовности сей миг начать с нуля.

* * *

Неясной мысли слабый след

мелькнул в сознании, и разом

затих и замер белый свет

и возбудился сонный разум.

* * *

Так безнадёжна тяга к истине,

что проще сдаться без борьбы

и шелестеть сухими листьями,

ища на полюсе грибы.

* * *

Все у меня читают разное,

и каждый прав наверняка:

одним любезны игры разума,

другим – беспечность мудака.

* * *

Нам свойственна пленительная страсть

описывать своё существование,

и счастлив я чужое время красть,

настырно бормоча повествование.

* * *

С теми, кто несчастен и унижен,

скорбен, угнетаем и гоним,

стоит познакомиться поближе —

и уже не тянет больше к ним.

* * *

Печально похожи по тексту цитаты

из очерков, писем и хроники:

мечты и надежды – светлы и крылаты,

а сбывшись – горбаты и хроменьки.

* * *

В итоге всяческих мутаций

земных повсюдных обитателей

толпа желающих продаться

обильней кучки покупателей.

* * *

Сохранно во мне любопытство,

мерцают остатки огня,

и стыд за чужое бесстыдство

ещё посещает меня.

* * *

Удивительное время

по России потекло:

утекает, как евреи,

задушевное тепло.

* * *

Я плохо владею ключом

к искусству молоть ерунду,

легко говоря ни о чём,

но что-то имея в виду.

* * *

Сейчас в разноголосице идей,

зовущих мир на правильные рельсы,

не слышен персональный иудей,

но чувствуются крученые пейсы.

* * *

Сплетя блаженство и проклятие,

Творец явил предусмотрительность,

и жизни светлое занятие

течёт сквозь подлую действительность.

* * *

Свобода – странный институт,

не зря о ней ведутся споры:

ведь если все цветы цветут,

то в рост идут и мухоморы.

* * *

Мне чтение – радость и школа,

читаю журналов комплекты,

где бляди обоего пола

свои теребят интеллекты.

* * *

Добро со злом, а тьма – со светом

дерутся, прыская проклятья,

но все их воины при этом

похожи, как родные братья.

* * *

Всегда евреи думали наивно,

когда по разным странам ошивались,

что будут их любить везде взаимно,