Собиратель автографов - Зэди Смит Страница 36

Грейс примирительно вытянула вперед лапу, но Анита уже удалилась.

Алекс одним медленным движением закрыл дверь, скинул туфли, снял брюки, подцепил зад Грейс носком ноги и слегка толкнул ее в кухню. Раздалось недовольное «ми-а-ау», и Алекс в ответ сказал:

— Ума не приложу, за что она так взъелась на нас. Нам она нравится.

Грейс запрыгнула на стол, на котором Алекс резал овощи для супа. Повела хвостом и задела его по лицу.

— Она правда мне нравится. Просто тебя все женщины не любят.

Анита Чан поселилась этажом ниже вместо Толстого Роя — добродушного крепыша. Едва услышав ее имя на собрании жильцов — даже не успев ее толком рассмотреть, — Алекс встал на уши. Как тинейджер, быстренько купил новые брюки, модную шляпу, навесил на стены полок и заставил их китайскими книгами. В голове у него роились фантастические сценарии будущего развития событий: пойти занять немного сахару, а потом вернуть… «О, мы оба любим вечерние прогулки…», зов восточной крови с обеих сторон… мягко сообщить новость Эстер…

Но события приняли совсем другой оборот. Анита с ним не любезничала, интересных тем не касалась, случайно на лестнице с ним не встречалась, и их общие национальные корни на сближение ее не подвигли. («Да, вы правы. Начинается год Собаки. Не отпраздновать ли нам это событие? Нет ли у нас общих родственников?») Иногда он сталкивался нос к носу с ее бойфрендом, здоровяком южноафриканцем с очаровательной привычкой спросить что-то и тут же отвернуться в сторону. Так все и шло до сих пор.

Раздраженная резким запахом, исходящим от плиты, Грейс демонстративно покинула кухню, — задрав хвост и бросив назад презрительный взгляд, — но через минуту вернулась и начала шнырять взад-вперед около буфета, где хранились запасы кошачьего корма. Ну что с ней делать? У всех кошки как кошки, самые что ни на есть еврейские: у матери — вреднючина и симпатючина Шошана, черепахового окраса, то и дело приносящая котят. Нет чтобы взять себе одного из них. Но ему край как надо жить с этой гойской розовоглазой занудой, из которой к тому же килограммами лезет пух.

Грейс издала многозначительное «мр-р-р», умывая мордашку.

Ищет чего пожрать. Оттого и сделалась любвеобильной. Алекс достал из буфета две чашки, положил в одну корм для Грейс, а в другую налил супу для себя. Его похлебка была лечебной и отвратной. Харч Грейс — тоже. Тремя неделями раньше он возил ее в кошачью лечебницу — сдавать анализы по подозрению на кошачий СПИД. Выяснилось, что она не спидоноска, что-то с ней другое. Сам процесс взятия анализа он не видел, но ветеринар заверил, что все сделано как надо. Воображение рисовало ему маленькую кроватку, тоненькие трубочки и крошечные баночки. Все это удовольствие обошлось ему в триста фунтов. И еще двадцать за лечебный корм. Пятнадцать фунтов за профилактическое снадобье для него самого. Кошачий корм оказался с побочным действием, слабительным и рвотным. Причем отправляла свои надобности Грейс часто в квартире Аниты Чан, куда проникала через окно, или у входных дверей, будто у нее не было собственного дома. В связи со всем этим Алекс записал в своей книге: «Лечение кошек лекарствами — самое настоящее гойство, потому что побочное действие этих снадобий ничуть не лучше симптомов самой болезни». У Алекса от его снадобья развивались депрессия, забывчивость, раздражительность, вспыльчивость, слезливость, ощущение собственного бессилия, страх перед женщинами и боль в мышцах. В Алексе сидела бомба замедленного действия с часовым механизмом — его наследственная предрасположенность к раку. И предполагалось, что лекарство замедлит ход этих часов. Два гоя — Грейс и ее хозяин — старались избежать неминуемого.

— Эу, — сказал Алекс, перекладывая себе в чашку немного Грейсова лечебного корма.

— Ми-и-ау, — сказала Грейс. — Мр-р-р-ра-ау.

Вопрос о том, чтобы жить одному, не вставал. И что из этого выйдет? Сосед по дому дружески постучал в окно, но не стал дожидаться ответа. Через секунды его и след простыл, Алекс даже махнуть ему не успел и медленно положил руку обратно на стол. Шелест, как от падающего ножа гильотины, известил его о том, что договор Аниты Чан провалился в узкую, волосяной ширины, щель между плитой и посудомоечной машиной. Алекс наклонился. Договор лежал внизу, его было хорошо видно. И еще там, внизу, покоились остатки его обедов и ужинов. Здрасьте-пожалуйста! Он даже чувствовал запашок…

Алекс скакнул к плите и выключил газ. Жив-здоров! У него даже дыхание перехватило. Прислонившись к столу, он представил, как начал закуривать сигарету и — бу-у-м! Такая трагедия на современный лад! Живет-то один — никто не подскажет, что пахнет газом… Потом его взгляд упал на кастрюлю с супом: от бурного кипения похлебка перелилась через край, на пустые банки из-под кошачьего корма под раковиной. Алекс все вытер тряпкой, а заодно и посудомоечную машину со столом. Смахнул с холодильника губкой недельную грязь. Протер все и сзади, где не было видно. Потом опустился на колени и начал отскребать коричневый налет с кафеля на полу. Вычистив его почти весь, занялся щелями между плитками. Грейс помогала всеми возможными способами — то есть ходила рядом и иногда возила хвостом по его лицу. Один раз. Второй. На третий он схватил ее за голову, посмотрел на ее зубы и почистил их тонким кончиком своего ключа. Удовлетворенный, встал. Выключил свет и включил его снова. Сосед, который жил один, оставил на стекле два отчетливых отпечатка ладони — навевающие детективные ассоциации… что-то об убийце… алиби…

2

В спальне Алекс сел у стола и положил Грейс себе на колени. Почесал ее за ушами и включил свой чудо-короб.

«Вей-ла-ла ла-а», — послышалась звуковая заставка.

Алекс нетерпеливо забарабанил пальцами по столу — только пятнадцать секунд, но как долго они тянутся.

(Интересно-то интересно, но не так, чтобы забыть обо всем на свете. Сиди спокойно и не дергайся.)

Месяц или около того назад Алекс как-то выпивал в баре. И какой-то якобы художник нарисовал на стене всем известный интерфейс винды, даже как бы с музыкальной заставкой при загрузке. В баре и до этого скучать никому не приходилось, но ничто прежде не производило на публику столь сильного впечатления. Почему-то все вдруг вспомнили о своих недоделанных делах. У кого недоработана работа, взятая на дом. У кого письма недописаны. Кто пасьянсы давно не раскладывал, компьютерные например, Алекс Ли и его дружки-ровесники. Их так и потянуло домой, понажимать на клавиши, хоть немного, пока не надоест.

«Вей-ла-ла ла-а… ла-а»

Винда на компе Алекса медленно загрузилась. Придумана она была с очень добрыми намерениями — на лету ловить его приказания и беречь время. Размышляя об этом, Алекс прикоснулся пальцами к дисплею, и по экрану разошлись радужные круги. Он даже почувствовал некоторую гордость за то, насколько успешно комп противостоит этим добрым намерениям. Иконки сгрудились на рабочем столе (обнаженная Мадонна привстала в стременах), а у краев экрана вообще чуть не наслаивались друг на друга. Файлы были названы как попало: «этот1», «этот2», «Алекс1», «Алекс2», «АлексЗ», «АлТандем4», «Тандем-важно». Был файл «РУБИНФАЙНТЕЛНОМР», содержавший телефонный номер Рубинфайна и ничего больше. Нет, скоро он во всем этом бардаке утонет, если не примет срочных мер.