Дети нашей улицы - Нагиб Махфуз Страница 36

Приближалась полночь. Улица аль-Габаляуи погрузилась во тьму, только из щелей прикрытых от холода дверей кофеен струился слабый свет. На зимнем небе не было ни звездочки. Мальчишки сидели по домам, даже собаки с кошками прятались во дворах. В этом безмолвии монотонно играл ребаб, рассказывающий предания. Что касается домов Хамданов, то над ними стояла глухая тишина. Со стороны пустыни двигались две фигуры. Они миновали стену Большого Дома, особняк аль-Эфенди и подходили к дому Хамдана. Путники остановились, и один из них постучал. Стук в этой тишине прозвучал как барабанная дробь. Дверь открыл сам Хамдан, выглядевший бледным в свете фонаря, который держал в руке. Он поднял фонарь, чтобы осветить лицо гостя, и вскрикнул от удивления:

— Габаль!

Хамдан посторонился, и во двор с огромным мешком за плечами вошел Габаль, за ним со своим узелком следовала его жена. Мужчины обнялись. Хамдан окинул быстрым взглядом женщину, заметил ее живот и сказал:

— Твоя жена? Добро пожаловать! Идите за мной, не торопитесь.

Они прошли по крытой галерее и, оказавшись во дворе, повернули на узкую лестницу, по которой поднялись в жилище Хамдана. Шафика перешла на женскую половину, а Хамдан с Габалем вошли в большую комнату с балконом во двор. Весть о возвращении Габаля тут же разнеслась по дому. Мужчины во главе с Даабасом, Атрисом, Далмой, Фаванисом, поэтом Радваном и Абдуном поспешили прийти. Горячо пожав руки Габалю, они уселись в комнате на циновки и не без любопытства уставились в лицо вернувшемуся. Вопросы посыпались на Габаля один за другим. Он рассказывал им о своей новой жизни. Мужчины обменялись взглядами, полными сожаления. Габаль увидел, что души их истерзаны, тела истощены, а в глазах читается обреченность. И они рассказали Габалю об унижениях, которые им приходится терпеть. Даабас не преминул заметить, что обо всем уже сообщил Габалю, когда месяц назад им довелось встретиться. Сейчас он был удивлен его приходом и с усмешкой спросил:

— Ты пришел, чтобы пригласить нас уйти за тобой на новое место?

— Наш дом здесь! — ответил Габаль.

Резкий тон Габаля заставил прислушаться к его словам, в которых чувствовалась сила.

В глазах Хамдана загорелся вопрос, и он сказал:

— Будь они змеями, ты бы укротил их.

Тамархенна внесла поднос с чаем. Она тепло поздоровалась с Габалем, похвалила его жену и предсказала им мальчика, но при этом с намеком произнесла:

— Однако в нашем роду уже непонятно, где женщина, где мужчина!

Хамдан обрушился на нее с бранью, и она поспешила из комнаты, однако по глазам мужчин было видно, что, к своему стыду, они не могут поспорить с ее словами. Мрачная атмосфера в комнате только сгущалась. К чаю никто и не притронулся.

— Почему ты вернулся, Габаль? — спросил поэт Радван. — Ты ведь не привык унижаться.

— Я столько раз твердил вам, что терпеть намного лучше, чем слоняться среди чужих, ненавидящих нас, — тоном победителя произнес Хамдан.

— Это не так! — перебил его Габаль.

Не сказав ни слова в ответ, Хамдан покачал головой. Все хранили молчание, пока Даабас не посоветовал:

— Давайте оставим его, пусть отдыхает!

Однако Габаль сделал им знак остаться.

— Я пришел не для того, чтобы прохлаждаться, — сказал он. — У меня важные новости. Вы и вообразить такого не можете!

Все с удивлением уставились на него. Радван забормотал что-то о добрых вестях. Габаль же переводил взгляд с одного на другого.

— Всю свою жизнь я мог провести в своей новой семье, не думая о возвращении, — он сделал многозначительную паузу и продолжил: — Но на днях я внезапно почувствовал непреодолимое желание прогуляться в одиночестве, несмотря на холод и поздний час. Я добрел до края пустыни, как ноги вдруг сами повели меня к обрыву, откуда открывается вид на нашу улицу. С тех пор как я покинул ее, я и не приближался к ней.

Глаза присутствующих застыли в ожидании, Габаль же продолжил свой рассказ:

— Итак, я шел в кромешной темноте, даже звезды не проглядывали из-за туч. Не знаю как, но я чуть не столкнулся с огромной фигурой. Сначала я принял его за одного из надсмотрщиков. Однако было не похоже, чтобы я встречал его на нашей улице или вообще где-либо — высокий, широкоплечий, как гора. Меня охватил страх, и я хотел уже было броситься обратно, как он громогласно произнес: «Стой, Габаль!» Меня пригвоздило к месту, и я спросил его, дрожа от страха: «Кто, кто вы?»

Габаль сделал паузу. Слушавшие со вниманием склонили головы.

— Он оказался с нашей улицы? — не выдержал Далма.

Атрис тут же возразил ему:

— Тебе же сказали, подобного ему нет на нашей улице и вообще нигде.

Однако Габаль ответил:

— И все-таки он оказался с нашей улицы!

«Кто же он?» — вырвалось у каждого, и Габаль ответил:

— Он сказал мне своим громовым голосом: «Не бойся! Я твой дед аль-Габаляуи!»

Раздались возгласы удивления, собравшиеся с недоверием уставились на Габаля.

— Ты шутишь! — воскликнул Хамдан.

— Я рассказываю, как есть, ничего не добавляя и не утаивая.

— Может, ты был под кайфом? — поинтересовался Фаванис.

— Я не теряю разума от гашиша! — гневно выпалил Габаль.

— О, есть такие сорта, — заявил Атрис, — о воздействии которых ты и не догадываешься…

Лицо Габаля помрачнело и стало похоже на черную тучу.

— Я своими ушами слышал, как он говорил мне: «Не бойся! Я твой дед аль-Габаляуи!».

Чтобы успокоить его, вмешался Хамдан:

— Но он так давно не выходил из дома, никто его не видел!

— Наверное, он выходит каждую ночь без нашего ведома.

— Но никто, кроме тебя, до сих пор не встречал его… — осторожно высказался Хамдан.