Уроки верховой езды - Сара Груэн Страница 36

Попозже я направляюсь в конюшню и вижу, как Ева ведет Бержерона на открытый манеж. В одной руке у нее корда. В другой — длинный кнут.

Я спрашиваю:

— Что ты собираешься делать?

Она смотрит на меня как на слабоумную. И вероятно, не без причины.

— Жан Клод велел мне его погонять, чтобы не брыкался, — неохотно поясняет она.

— Надень шлем.

Она тотчас повышает голос:

— Мам, но я его просто на корде буду гонять! Хочешь, чтобы я выглядела идиоткой?

— Он ведь жеребец. Надевай шлем, говорю!

Она ворчит:

— Да ну тебя, мам…

Поворачивает Бержерона и ведет обратно в конюшню. Гравий плохо приспособлен для того, чтобы громко топать, но она все же пытается.

Добравшись до офиса, я вытаскиваю папку с бумагами Берманов и обнаруживаю, что задаток, на который я так рассчитывала, отсутствует.

У меня екает сердце. Без этих денег нам может не хватить на покрытие займа и жалованье персоналу. Какое-то время мы протянем, но в дальнейшем, если я не найду клиентов для освободившихся денников, нам хана.

Я угрюмо созерцаю опустевшую баночку из-под коки, раздумывая, возымеет ли мой звонок Иэну какие-то последствия. Может, я все-таки спятила? Может, я полностью проиграла? Сунула нос не в свое дело, так это вроде бы называется? И что будет, если Мутти узнает? Тогда мне головы не сносить. А еще — если ей станет известно, что произошло на конюшне. Значит, надо сделать так, чтобы этого не случилось.

Я запускаю интернет-браузер — передохнуть несколько минут… Час спустя в дверь офиса осторожно стучат.

— Э-э-э… Аннемари?

Я закрываю окошко браузера, но головы от экрана не поворачиваю.

— Что такое, Пи-Джей?

— Когда нам привезут опилки и сено?

— Пока точно не знаю, — говорю я.

Не сознаваться же, что я до сих пор не удосужилась их заказать.

— Вы уж сразу скажите мне, когда будете знать.

— Непременно. Как только, так сразу.

Он настаивает:

— А «сразу» — это примерно когда?

— Попозже.

— Я к тому, что у нас всего на два дня припасу осталось.

Меня охватывает ужас.

— Что-что?

— Так я уж которую неделю за вами с этим хожу, — говорит он, кажется и сам несколько перепуганный.

— Господи Иисусе, — выдыхаю я и разворачиваю компьютерное кресло к арене.

Я сама себя проглотить готова и не хочу, чтобы Пи-Джей видел выражение моего лица.

— Ладно, ладно, я все устрою. Прямо сейчас.

Он исчезает за дверью, а я тянусь к неряшливой куче бумаг, громоздящейся на столе. Я роюсь в ней, ищу телефонные номера — я совершенно точно записывала их несколько дней назад. Потом отодвигаю вконец разворошенную кучу. Перво-наперво мне соглашение о разводе нужно прочесть.

Покончив с этим, я звоню Кэрол.

— Кэрол Мак-Ги слушает, — произносит она, когда секретарша нас соединяет.

— Что-то нехорошее творится, — говорю я. — В чем дело?

Следует пауза.

— Аннемари? — спрашивает она.

— Да, Аннемари слушает.

— Погоди, не гони гусей. Переведи дух, сосчитай до…

— Не пойдет, — качаю я головой.

Встаю и принимаюсь ходить туда-сюда, насколько позволяет длина провода.

— Что происходит?

— О чем ты?

— Да вот, соглашение прочитала…

— Та-ак, — тянет она. — Судя по голосу, ты расстроена…

— Еще как!

— А ты какую версию прочитала?

— Ту, которая вчера пришла.

— Тогда не понимаю! Он шестьдесят процентов тебе предлагает. Это очень неплохо…

— Вот именно. Даже слишком. Спрашивается, с чего бы?

— Есть какие-то предположения?

— Нет пока, ясно только, что тут чем-то воняет…

— Чем именно, Аннемари? Выражайся точнее. Думаешь, речь идет о чем-то вроде спрятанных ценностей?

— Вот это как раз вряд ли, — говорю я, продолжая расхаживать вдоль стола.

Трубку я прижимаю плечом, пальцы играют с проводом.

— Тогда я не понимаю, что тебя не устраивает, — медленно произносит она.

— Да неужели? Он ведь сам адвокат. То есть знает прекрасно, что конкретно мне причитается. Зачем предлагать больше?

— Ну, может, вину чувствует, — говорит Кэрол.

Кажется, она едва сдерживает раздражение.

— Если ты вправду не думаешь, что он что-нибудь утаивает, мой совет — подпиши, пока он не избавился от этого чувства…

Я шлепаюсь в кресло.

— Аннемари?

— Ага, — говорю я.

Выдвигаю ящик и роюсь в нем на предмет таблеточки тайленола.

— В смысле «да»?

— Не знаю пока.

— Слушай. Я понимаю, ты вся на нервах. Но скоро суд, и, если мы вовремя не заполним прошение, чтобы судья его прочитал, мы…

— Ну хорошо, хорошо, — говорю я. — Я подпишу.

Со стуком задвигаю ящик. Тайленола нет.

— Слава богу. Можешь мне его прямо сегодня факсом послать?

— Наверное, — говорю я.

— То есть «да»?

— Да. То есть «да».

— Ну вот и хорошо. Ты только не забудь, ладно? Если появятся вопросы, сразу звони. Если все пойдет как надо, увидимся недели через две…

— Зачем?

— На слушаниях.

— Не поеду я на эти слушания, — говорю я растерянно.

С чего она взяла, что мне надо там быть? Зачем я тогда ее наняла?

— Тебе обязательно надо там быть. Сторона, подающая прошение, обязана присутствовать лично.

Я роняю голову на стол. Волосы падают, пряча лицо.

— Я знаю, Аннемари, тебе трудно, но я там буду с тобой. Можем встретиться прямо в суде, но если хочешь, приходи заранее в мой офис, вместе и отправимся…

Кэрол снова говорит ласково и утешительно, приводя меня в чувство. Меня укрощают, точно Еву или какую-нибудь лошадь.

— Хорошо, приду в офис, — говорю я сквозь упавшие волосы.

— Отлично, так будет лучше всего. Только, Аннемари, не забудь прислать подписанный экземпляр сразу, как сможешь! Я должна подшить его к делу…

— Договорились. Сегодня пришлю.