Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Воллам Мортон Страница 36

Я где-то читал, что любимым пейзажем Холмана Ханта был вид, открывающийся с дороги в Вифлеем; полагаю, это каменное сидение и отмечает его излюбленное место. Нет сомнения, что жаркая, грозная перспектива долины Иордана с этого ракурса и навела художника на мысль о картине «Козел отпущения».

Вид пестрой долины и бесплодных, безводных Моавских гор делает жаркую дорогу чуть более прохладной. Там внизу, подумал я, Мертвое море должно быть очень теплым. Ладони стягивает жгучая корка, а вода засыхает в растрескавшихся глиняных канавках, проходящих между банановыми плантациями.

Легко понять, почему мистики так часто уходили в эти ужасные горы, чтобы обрести истину. Столь полное безразличие к потребностям человека обещает Божественное откровение; нежелание утолить жажду тела говорит о страстной тяге утолить жажду духовную.

Я двинулся дальше, мимо белой купольной гробницы Рахили, которую почитают и христиане, и иудеи, и мусульмане, а там, где дорога разветвляется, уходя в сторону, на Хеврон, заглянул за каменную стену и увидел то, что археологи в Иерусалиме советовали мне ни в коем случае не пропустить: единственную сохранившуюся реликвию Понтия Пилата, руины акведука, который ведет от Бассейна Соломона к Храмовой горе. Это произведение инженерного искусства вовлекло Пилата в финансовый скандал.

Пилат был назначен прокуратором Иудеи в 26 году н. э. и занимал этот пост в течение десяти лет. Обычай ставить губернаторов на столь долгий срок был введен Тиберием, который с горьким цинизмом говорил, что обогатившийся губернатор лучше для страны, чем новый и жадный. О карьере Пилата в Палестине известно гораздо более того, что сказано в евангелиях. Иосиф Флавий и Филон приводят длинные и обстоятельные, но различающиеся между собой списки его дел.

Он демонстрировал активную антипатию к евреям и недоуменное презрение к их религиозным табу. Он считал их опасными маньяками и зачинщиками всевозможных бунтов. Он испытывал прямое и грубоватое отвращение солдата к политическим интригам, которыми был окружен, а также ненависть «человека мира» к узколобому фанатизму, с которым сталкивался на каждом шагу. Он быстро терял терпение и часто отдавал своим войскам приказ атаковать евреев; но, внимательно читая историю той эпохи, задаешься естественным вопросом: а что еще он мог поделать? Римская толерантность зачастую воспринималась как слабость.

Первые шаги не принесли ему популярности среди иудеев. Римляне всегда проявляли подчеркнутое уважение к религиозным верованиям покоренных народов, а потому войскам не разрешалось проходить маршем через Иерусалим с поднятыми штандартами, на которых красовался лик императора. Их сворачивали и убирали с глаз населения из почтения к закону Моисея, накладывающему запрет на идолов. Однако Пилат, вводя в Иерусалим свои части, прошел по городу ночью, и на дворце вывесили изображения орла и образы императора.

Когда проснувшиеся поутру евреи увидели это, город пришел в волнение. Депутации граждан собрались вокруг дворца и оставались там пять дней, они просили убрать установленные Пилатом образы. Прокуратор ответил угрозой: если парламентеры не разойдутся, они будут перебиты. На шестой день его вынудили принять представителей города, которые кричали, что скорее добровольно пойдут на смерть, чем станут терпеть попрание их священных законов. Пилату пришлось отступить, орлы и имперские образы были сняты.

Другой, гораздо более серьезный конфликт разразился в связи с акведуком, остатки которого все еще находятся у вифлеемской дороги. Чтобы доставить воду из Бассейна Соломона к Храму (хотя его враги утверждали, что на самом деле вода требовалась для военных целей на случай массового восстания), Пилат использовал часть гигантских денежных запасов, известных как корбан, хранившихся в храмовой сокровищнице. Посягательство на эти средства вызвало яростный протест. Буря разразилась, когда Пилат прибыл в Иерусалим из своей основной резиденции в Кесарии, вероятно, во время ежегодного визита на иудейскую Пасху, когда необходимо было вводить в город дополнительные войска на случай беспорядков. На этот раз Пилат распорядился часть солдат переодеть иудейскими паломниками и внедрить их в толпу. По сигналу эти люди атаковали евреев и устроили сильное замешательство. Этот эпизод, относящийся к пасхальному периоду, находит отражение в Евангелии от Луки, который упоминает о «галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их» [32]. Если это предположение справедливо, оно открывает перед нами замечательную возможность. Галилеяне, которых убили по приказу Пилата, были подданными не его, а Ирода Антипы. Когда же Пилат передал Иисуса — галилеянина — в руки Ирода, мы читаем у святого Луки: «И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою; ибо прежде были во вражде друг с другом» [33].

Если можно предположить, что Пилат отослал Иисуса в качестве предложения о мире с правителем Галилеи, в обмен на галилеян, погибших при прежнем конфликте, тогда странная мысль приходит в голову в связи со строительством акведука — точнее, в связи с причиной изначальной вражды между Пилатом и Иродом, — значит, все это было дополнительным фактором, приведшим к распятию Христа…

Я взобрался на стену и осмотрел необычную реликвию. Лишь немногие знают, что она существует, и если никто о ней не позаботится, сохранившиеся водопроводные трубы (собственно говоря, обломки камней) могут быть унесены отсюда и использованы в качестве строительного материала. Кстати, крышка Колодца волхвов на иерусалимской дороге сделана именно из такого камня.

Акведук идет вдоль стены и теряется из виду за домом. Он сложен из огромных каменных блоков, внутри которых просверлена широкая дыра, каждый камень точно подгонялся к предыдущему, образуя надежный канал для воды.

Если теория, которую я только что изложил, обоснованна, эта череда камней представляет собой одну из наиболее странных и важнейших реликвий в мире. В любом случае хотя бы несколько камней из акведука должны быть выставлены в великолепном новом музее Иерусалима.

Я пошел дальше в сторону Вифлеема, размышляя о Пилате и негативном ореоле вокруг его имени. Суд над Иисусом дает нам полный портрет римлянина: высокомерный, грубый, достаточно слабый, чтобы поддаваться на шантаж, но, в отличие от евреев, обладающий чувством справедливости. Он попытался спасти Иисуса. Он пытался снова и снова, с нарастающим чувством раздражения и безнадежности. Евреи, прекрасно понимая слабые стороны человеческой натуры — дар, никогда их не покидавший, — внезапно прекратили нападки на Иисуса и сосредоточили натиск на самом Пилате. Раздались крики: «Если ты отпустишь этого человека, ты не друг кесарю!». Это был уже прямой шантаж. И он решил судьбу Иисуса.

Установки Пилата после этих криков изменились. У него были серьезные основания вообразить, как представительное посольство посещает Рим за его спиной и организует заговор. Эти послы будут говорить: «Наместник Иудеи освободил человека, который называл себя царем. Он не друг кесаря».

Пилат во всем зависел от Тиберия. Одно слово императора — и он потеряет всю власть, возможно, его ждет даже ссылка и бесчестье. Пилат знал и евреи знали, что нет дела легче, чем отравить разум авторитарного правителя клеветой и наветом.