Дама с биографией - Ксения Велембовская Страница 36

С той ночи началась у них с матерью война. Жестокая и беспощадная. Когда каждое лыко в строку. Прежде составлявшая с Люсей единое целое, как ласковая зверушка со своим детенышем, мать превратилась для нее во врага номер один, в ненавистную тюремщицу. Они злились и ссорились, плакали каждая в своем углу и за всеми этими разборками не заметили, как однажды их любовь вылетела в гневно распахнутую дверь: «Иди, куды хошь!»

Но случилось это позже, уже осенью. После горючих Люсиных слез на раскаленном от солнца перроне, отчаянных, будто они расстаются не на два месяца гастролей, а навсегда, поцелуев Марка, обещаний писать каждый день. После его долгожданного письма, где он впервые признался в своих чувствах и умолял приехать, совсем позабыв о том, что, при его же помощи опубликовав две маленькие заметки в «Говорит и показывает Москва», Люся как раз в эти дни должна была сдавать экзамены на журфак. После Прибалтики, куда она, ни минуты не раздумывая, улетела к нему, взяв двухнедельный отпуск за свой счет и обманув Нюшу. Впрочем, к тому времени она не очень-то и церемонилась с матерью. Сказала сухо, кидая вещи в новенький чемодан:

— Еду в командировку, — и всё.

— А институт-то как же, Люсинк? — всплеснула та руками.

— Это мое дело.

Если бы Нюша тогда проявила мудрость, терпение, а главное, если бы на собственном опыте знала, что такое первая любовь, то, конечно же, нашла бы нужные слова, сумела отговорить, убедить. Но в том-то и беда, что Нюша была просто не в состоянии понять, как в восемнадцать лет можно потерять рассудок от любви. Считала — распущенность это. Хотела посадить на цепь, да не вышло…

А жаль! — хмыкнула Люся, включила настольную лампу и достала из ящика тайную папку с пожелтевшей хроникой любви. Давненько не перечитывала она эпистолярное наследие артиста М.С. Крылова! Лет десять, а то и больше.

Поначалу письма Марка были нежно хранимыми свидетельствами его любви, тешившими тщеславие, затем, очень надолго, превратились в материал для обвинения легкомысленного артиста во всех грехах, прежде всего в диком эгоизме, в нежелании жертвовать своими интересами. Правда, взрослеющим умом она уже начинала понимать, что мужские жертвы, принесенные на алтарь любви, — фантазии из области литературы. Возможно, в зрелом возрасте мужикам и свойственны благородные порывы, но в молодости, когда кровь бурлит, как вода в электрическом чайнике, башка у них отключается. Захотелось, чтобы любимая девушка была рядом, он и написал: приезжай немедленно!

Быть объективной не получилось, помнится, и десять с лишним лет назад. В душе вновь закипели злость и обида и охватило неистовое желание разорвать эти проклятые фотографии и письма на мелкие кусочки и предать огню. Но что-то удержало. Может быть, мысль о том, что тем самым она навсегда лишит себя возможности на старости лет, нацепив на морщинистый нос очки с толстыми стеклами, удостовериться в том, что бабушку Люсю в юности страстно любил прекрасный принц?

Как бы то ни было, а письмишки сохранились, и сейчас предстояло их «новое прочтение» — без эмоций и пока еще, слава богу, без морщинистого носа и маразматических слюней. Так что, глядишь, и удастся отыскать в синих шариковых строчках их истинный смысл и понять, врал ли сегодня Марк Спиридонович, когда, чокаясь с дочерью за ужином в «тесном семейном кругу», устроенным этой чертовой Лялькой, вдохновенно произнес:

— Ты не представляешь, Лялечка, как мы с твоей мамой были безумно влюблены друг в друга! — а потом, обернувшись к Зинаиде, интимно добавил: — Призна́юсь вам, с Людмилой Сергеевной связаны лучшие годы моей жизни.

Зинаида в очередной раз вспыхнула под пудрой и потупилась.

Обхохочешься с ними, честное слово! Затащившаяся от супергалантного и импозантного Марка Спиридоновича сватья вспыхивала, будто гимназистка, весь вечер, а почуявший запах легкой добычи донжуан не жалел красок, чтобы покорить сердце этой старой дуры. Нашел себе развлеченьице! После ужина, взяв курицу под локоток, матерый ловелас повел ее на лужайку, иллюминированную в честь дорогого гостя, где был накрыт стол для чаепития под звездным августовским небом. Здесь известный продюсер начал услаждать Зинаидин слух поэзией Серебряного века:

Август — астры, Август — звезды, Август — грозди Винограда, и рябины Ржавой — август… Месяц поздних поцелуев, Поздних роз и молний поздних! Ливней звездных — Август!..