Стивен Кинг идет в кино - Стивен Кинг Страница 35

Читать спортивные заметки было интересно (Мори Уиллс давал жару), статьи – не так, а персональные колонки совсем занудно – длинные, скучные, полные выражений вроде «фискальная ответственность» и «экономические индикаторы рецес-сионного характера». И все-таки Бобби был готов их читать. В конце-то концов он выполняет свою работу, зарабатывает наличные, а любая работа по большей части занудна – хотя бы часть времени. «Приходится работать за твои хлопья к завтраку», – иногда говорила мама, когда мистер Бидермен задерживал ее допоздна. Бобби гордился, что способен произнести без запинки фразы вроде «экономические индикаторы рецессионного характера». К тому же другую работу – тайную работу – он получил из-за чокнутой уверенности Теда, что за ним охотятся какие-то люди, и Бобби было бы не по себе брать деньги только за нее: он бы чувствовал, будто надувает Теда, хотя Тед сам все придумал.

Но все равно, чокнутая или нет, а это была его работа, и он начал выполнять ее по воскресеньям днем. Бобби обходил квартал, когда его мама ложилась вздремнуть, высматривая низких людей в желтых плащах или их признаки. Он видел много интересного: на Колония-стрит женщина из-за чего-то скандалила с мужем – они стояли нос к носу, будто Красавчик Джордж и Сноп Колхаун перед началом схватки; малыш бил по пистонам закоптившимся камнем; на углу Коммонвелф и Броуд перед «Любой бакалеей» Спайсера мальчишка с девчонкой впились друг другу в губы; и еще фургончик с заманчивой надписью «НЯМ-НЯМ ВАМ И ВАМ». Но он не видел ни желтых плащей, ни объявлений на столбах о пропавших кошках и собаках, и ни единого хвоста от воздушного змея не свисало ни с единого провода.

Он зашел к Спайсеру купить жвачку за цент и зыркнул глазом по доске объявлений, добрую половину которой занимали фото кандидаток на мисс Рейнголд этого года. Он увидел две карточки о продаже машин, но обе были прикноплены нормально. Еще одна с «ПРОДАЮ МОЙ БАССЕЙН ПРИ ДОМЕ, В ХОРОШЕМ СОСТОЯНИИ, В САМЫЙ РАЗ ДЛЯ ВАШИХ РЕБЯТИШЕК» была прикноплена криво, но Бобби решил, что криво не в счет.

На Эшер-авеню он увидел тот еще «бьюик», припаркованный у пожарного крана, но цвет был бутылочно-зеленый, и Бобби не счел его броским и аляповатым, несмотря на иллюмина-торчики по сторонам капота и решетку радиатора, смахивавшую на насмешливо ощеренный рот хромовой зубатки.

В понедельник он продолжал высматривать низких людей по дороге в школу и из школы. Он ничего не увидел… но Кэрол Гербер, которая шла с ним и с Эс-Джеем, увидела, как он поглядывает по сторонам. Его мать была права: Кэрол все замечала.

– Коммунистические агенты охотятся за планами? – спросила она.

– А?

– Ты все время смотришь то вправо, то влево и оглядываешься.

Бобби взвесил, не рассказать ли им, для чего его нанял Тед, потом решил, что не стоит. Стоило бы, если бы он верил, что действительно можно что-то увидеть – три пары глаз надежней одной, а уж зоркие гляделки Кэрол тем более, – но он не верил. Кэрол и Салл-Джон знали, что он нанялся читать Теду каждый день, и тут ничего такого не было. Вот и хватит. Если рассказать им о низких мужчинах, получится, что он смеется над Тедом, а это уже предательство.

– Коммунистические агенты? – спросил Салл, оглядываясь, и опять испустил «кхе-кхе-кхе» (любимый свой звук). Потом зашатался, выронил невидимый автомат и ухватился за грудь. – Они меня уложили! Навылет! Бегите без меня! Передайте мой привет Розе!

– Передам толстой заднице моей тетки, – сказала Кэрол и ткнула его локтем.

– Гляжу, нет ли где ребят из Габа, только и всего, – сказал Бобби.

Звучало правдоподобно. Ребята из школы Сент-Габриеля всегда цеплялись к ребятам их школы по дороге туда – проносились мимо на своих великах, вопили, что ребята у них слюнтяи, а девочки «дают»… а это, Бобби был почти уверен, значило целоваться с языком и позволять ребятам трогать их за сиськи.

– Да нет, для этих шибздиков еще рано, – сказал Салл-Джон. – Сейчас они еще дома, надевают свои крестики и зачесывают лохмы назад на манер Бобби Райдела.

– Не ругайся, – сказала Кэрол и снова ткнула его локтем.

Салл-Джон оскорбился.

– Кто ругается? Я не ругался.

– Ругался.

– Нет же, Кэрол.

– Да.

– Нет, сэр!

– Да, сэр! Ты сказал шибздики.

– Это не ругательство. Шибздики – это такие хомячки! – Эс-Джей посмотрел на Бобби в поисках помощи, но Бобби смотрел на «кадиллак», который медленно ехал по Эшер-аве-ню. Он был большой и вроде бы немножко броский. Так ведь «кадиллаки» же все броские! А у этого солидный светло-коричневый цвет, и он не показался ему низким. Да и за рулем сидела женщина.

– Ах так? Покажи мне картинку шибздика в энциклопедии, и, может, я тебе поверю.

– Надо бы дать тебе в глаз, – ласково сказал Салл. – Показать тебе, кто главный. Мой – Тарзан, твой – Джейн.

– Мой – Кэрол, твой – балбес. Держи. – Кэрол сунула в руки Эс-Джею три книги – «Арифметику», «Приключения в правописании» и «Домик в прерии». – Понесешь мои книги, потому что выругался.

Салл-Джон оскорбился еще больше.

– А почему я должен таскать твои дурацкие книги, хоть бы я и выругался? И чего не было, того не было.

– А это тебе эпитет, – сказала Кэрол.

– Чего-чего?

– Наказание за нехороший поступок. Если ты выругаешься или соврешь, на тебя накладывают эпитет. Мне сказал мальчик из Габа. Его зовут Уилли.

– Держись от них подальше, – сказал Бобби. – Они все подлюги.

В этом он убедился на опыте.

Сразу, как кончились Рождественские каникулы, трое габцев погнались за ним по Броуд-стрит, грозя его отколошматить, потому что он «не так на них посмотрел». И отколошматили бы, Бобби не сомневался, но только тот, который был впереди, поскользнулся и упал на колени, а остальные двое споткнулись об него, так что у Бобби как раз хватило времени проскочить в большую входную дверь № 149 и запереть ее за собой. Габцы еще некоторое время покрутились там, а потом ушли, обещав Бобби «поговорить с ним попозже».

– Они не все хулиганы, некоторые вполне ничего, – сказала Кэрол, посмотрела на Салл-Джона, который нес ее книги, и спрятала улыбку в ладошке. Эс-Джея можно заставить сделать что угодно: надо только говорить быстро и уверенно. Было бы приятней заставить Бобби нести ее книги. Только ничего не вышло бы, если бы он сам не вызвался. Может, он так и сделает. Она была оптимисткой. А пока было приятно идти между ними в утреннем солнечном свете. Она покосилась на Бобби, но он смотрел на «классики», начерченные на тротуаре. Он такой милый, и сам этого не знает. Пожалуй, это-то и было самым милым.

Последняя неделя занятий, как всегда, ползла еле-еле, просто свихнуться можно. В эти первые дни июня Бобби казалось, что в библиотеке клейстером воняет так, что и червяка наизнанку вывернет, а география тянулась десять тысяч лет. Да кому какое дело до запасов олова в Парагвае?