Красота - это горе - Эка Курниаван Страница 35

Свинячьи бои начались в воскресенье, спустя две недели после возвращения Шоданхо, и длились шесть дней, пока всех свиней до единой не перебили и не отправили на кухни ресторанов. Съезжались люди с самых дальних городских окраин и из окрестных деревень, выстраивались в очередь к хорошенькой билетерше. Те, у кого не было денег на билет, залезали на кокосовые пальмы, обрамлявшие футбольное поле, и прятались в ветвях – будто диковинные цветные кокосы выросли на пальмах.

Зрелище было занимательное. Аджаки, так до конца и не прирученные, набрасывались на диких свиней с бешеной яростью. Пять-шесть аджаков против одной свиньи – разумеется, нечестно, но все хотели знать наверняка, что свинья умрет, все жаждали не равного боя, а крови. Если свинья пыталась сразиться с каким-нибудь волком один на один, на нее накидывалась вся свора и загрызала. Если свинья выдыхалась, солдат окатывал ее ледяной водой из ведра, чтобы взбодрилась перед следующим боем. Исход каждого поединка был предрешен: свинья будет убита, а один-два аджака легко ранены. Затем выведут на арену новую свинью и шесть свежих аджаков, готовых разорвать ее в клочья. Зрителям нравилась жестокая забава, одного лишь Шоданхо внезапно увлекло другое зрелище.

В толпе он заметил прекрасную девушку, которую, похоже, ничуть не смущало, что зрители здесь – почти сплошь мужчины. Точь-в-точь сошедший на землю ангел, лет шестнадцати на вид. В волосах темно-зеленая лента, и даже издали видны чудные внимательные глаза, правильный нос и улыбка, немного хищная. Белоснежная кожа будто лучится изнутри, а полуденный морской ветерок развевает платье цвета слоновой кости. Из кармана платья девушка достала сигарету и невозмутимо закурила, не отрывая взгляда от дерущихся животных. Шоданхо следил за ней с той минуты, как она поднялась на помост, и, судя по всему, была она без спутника. Сгорая от любопытства, спросил он у стоявшего рядом майора Садраха:

– Кто эта девушка?

Майор Садрах, проследив его взгляд, ответил:

– Ее зовут Аламанда. Дочь проститутки Деви Аю.

Когда всех свиней перебили, Шоданхо поделил девяносто шесть своих аджаков между жителями Халимунды, большинство – крестьянам для охраны полей и рисовых плантаций, остальных он раздал в случайные руки. Тем, кому не хватило, велел подождать – щенки уже на подходе. Скоро расплодятся в Халимунде собаки, потомки тех самых аджаков.

Пришла пора Шоданхо вернуться в джунгли, как он и собирался. С самого начала предупредил он майора Садраха, что покинет город, как только покончит со свиньями. Но, увидев на арене Аламанду, лишился Шоданхо сна. “Должно быть, я влюблен”, – решил он. И от любви его бросало в дрожь, и искал он предлог задержаться в городе подольше – быть может, навсегда.

Его осенило, когда майор Садрах сказал:

– Не спеши уезжать, мы еще отпразднуем нашу победу. Пригласим сюда местный ансамбль.

– Задержусь из любви к городу, – охотно согласился Шоданхо.

Снова увидел он девушку вечером на представлении. Концерт устроили там же, на футбольном поле, только на этот раз вход был свободный и зрителей больше. Из столицы пригласили музыкантов, привезли певцов – никому неизвестных, но не все ли равно, лишь бы потанцевать, – и молодежь Халимунды отплясывала, разогретая то ли ритмами, то ли выпивкой.

Песни были как на подбор грустные – о разбитых сердцах, о неверных мужьях, о безответной любви, подобной хлопку одной ладони, – но как бы ни была печальна песня, певицы и не думали пускать слезу, а улыбались накрашенными губами, вихляли задами. Дождавшись аплодисментов, поворачивались, слегка приседая в своих мини-юбках, все напоказ, – и публика аплодировала громче. Этот коктейль из музыки, сладкой грусти и чувственности радовал людей в тот вечер.

Вновь увидел Шоданхо Аламанду, и опять без спутника. На этот раз была она в джинсах и кожаной куртке, с сигаретой меж прелестных губ. Как видно, не зря он вышел из джунглей, раз ему встретился этот ангел во плоти. Девушка не пошла к сцене танцевать, а пристроилась у одного из прилавков с едой, расставленных по всему полю, и смотрела. Властно притягиваемый ее красотой, устремился к ней Шоданхо. Нелегко было всеобщему любимцу пробиться сквозь толпу, каждый норовил пожать ему руку, но наконец очутились они лицом к лицу, и он смог любоваться ее несравненной красотой вблизи. Шоданхо было улыбнулся, но Аламанда лишь смерила его равнодушным взглядом.

– Нехорошо, – начал Шоданхо, пытаясь завести непринужденную беседу, – молоденькой девушке бродить одной по ночам.

Аламанда заглянула ему в глаза.

– Глупости это, Шоданхо, я не одна, а среди сотен людей.

И пошла прочь, ни слова не сказав ему больше. Шоданхо застыл, потрясенный. Этот неловкий разговор был страшнее всех битв, где доводилось ему сражаться. Он развернулся и двинулся прочь; все силы, телесные и душевные, будто разом его оставили.

“Есть ли военные хитрости для борьбы с любовью?” – горько сетовал он про себя.

Он пытался забыть облик девушки, но все чаще вставало перед ним прелестное лицо, в котором перемешались японские, европейские и индонезийские черты. Девушка эта не для тебя, уверял он себя; представь, говорил он себе перед сном, когда ты стал шоданхо и готовил мятеж, она еще лежала в колыбели. Между ними пропасть в двадцать лет – полюбуйтесь, без малого главнокомандующий, которому сам президент пожаловал генеральский чин, пасует перед малолеткой. И чем больше он об этом думал, тем сильнее страдал и тем глубже увязал в любви, как в трясине.

Однажды, проснувшись утром, он поклялся остаться в Халимунде навсегда и жениться на Аламанде.

Но ни слова не говорил он своим верным солдатам, пока Тино Сидик не спросил наконец:

– Когда мы вернемся, Шоданхо?

– Вернемся куда?

– В джунгли, – отвечал Тино Сидик, – где мы живем уже десять лет.

– Уйти обратно в джунгли – не значит вернуться, – объяснил Шоданхо. – И я, и ты, и остальные – все мы родились здесь, в этом городе. Вот что значит вернуться.

– Так вы не хотите обратно в джунгли?

– Нет.

И в доказательство прибил на дверь своего прежнего штаба табличку: “Военный округ Халимунда”. Майору Садраху, когда тот ворвался к нему, услыхав о самоуправстве, он коротко объяснил:

– Я, начальник военного округа, с верными солдатами, жду распоряжений.

– Не дури. Ты генерал, и место твое рядом с президентом.

– Ради того, чтобы остаться здесь, в городе, рядом с девушкой, чье имя ты мне назвал, – сказал Шоданхо, и от его голоса душа разрывалась, – я на все готов, хоть собакой стать.

Садрах посмотрел на друга взглядом, полным жалости. Поколебавшись, майор сказал:

– Сердце этой девушки уже занято. – Не в силах смотреть Шоданхо в лицо, он отвернулся и продолжал: – Ее избранника зовут Кливон.

Он знал, что ранит Шоданхо в самое сердце.