Эмпайр Фоллз - Ричард Руссо Страница 35

Тик наклонилась и поцеловала Майлза в щеку:

– До завтра, папочка. У тебя будет время проверить мое эссе?

– Для тебя время всегда найдется, – ответил Майлз. – Хотя это было не очень красиво – дурачить меня за ужином, притворяясь, будто ты ешь.

– Знаю, – легко раскаялась Тик. – Но тебя так просто обмануть.

Когда она вышла за дверь и не могла их слышать, Майлз развернулся к Жанин:

– Ты с ней чересчур строга в последнее время.

Стоило ему это произнести, как он понял, что совершил ошибку. По Майлзу, одно из величайших таинств брака заключалось в том, что, высказав нечто вроде бы вполне разумное, ты внезапно понимаешь, что сказал не то. Он столько лет говорил Жанин не то, что сделался крайне осторожным, тестируя в уме заготовленные фразы, прежде чем произнести их вслух, и все равно часто промахивался. Конечно, всегда можно предположить, что в их браке правильного способа высказаться в принципе не существовало, и выбирать приходилось не между “тем” и “не тем”, но между “не тем”, “совсем не тем” и “несусветной чушью”. Промахи разной степени тяжести были просто запрограммированы либо возникали в силу того обстоятельства, что говорил эти неправильности Майлз.

– Ну кто-то же должен! – мигом разъярилась Жанин, и соски под купальником из твердых сделались острыми. – Ведь с отцом и дядей ей все сходит с рук. – Майлз приготовился возразить, но его жена – ему следовало бы это предвидеть – еще не закончила: – И Уолт не лучше. Чем хуже она с ним обращается, тем больше он к ней подлизывается.

– Жанин, она еще ребенок. – И добавил про себя: “Наш”.

Его будущая бывшая схватила чистую ложку, приставила к своему виску и покрутила.

– Ты ошибаешься, Майлз. Во-первых, она уже не ребенок. Если мне не веришь, просто посмотри на нее. Теми же глазами, какими смотришь на других людей. Во-вторых, и что с того? Я никогда не была ребенком, и ты тоже. Стоило мне научиться ходить, как я уже меняла себе подгузники. А Тик жила как в сказке, и ты это знаешь.

– Но разве мы не этого хотели? Я думал, мы оба стремились создать ей такую жизнь.

– Всему есть предел, Майлз.

Он представил, что сейчас видит Тик, наблюдая за ними из машины: сдвинув головы, чтобы их не подслушали, они опять орут друг на друга. Нет, последний год в жизни их дочери выдался каким угодно, но только не сказочным. А возможно, и другие годы тоже были не такими уж расчудесными.

– Жанин, – Майлз внезапно ощутил страшную усталость, – мы могли бы не ссориться?

– He-а. Двадцать лет мы только этим и занимались, если ты забыл. А кроме того, всякий раз, когда в этой чертовой школе возникает проблема, они звонят не кому-нибудь и не тебе, они звонят мне. И мне, а не тебе приходится посреди рабочего дня мчаться в школу.

– Разве я в этом виноват? Я был бы только рад звонкам из школы. Уступи мне преимущественное право на опеку…

– Да? И где бы она жила? Здесь с тобой наверху? А ты бы перетащил свои жирные фритюрницы в подвал, иначе ей негде было бы разместиться?

– Тут ты права. – Майлз постарался, чтобы в его голосе не прозвучала горечь. – В итоге без жилья остался л. И кстати…

– Не начинай. – Жанин целилась в него ложкой. – Даже не пытайся.

– Ладно, – не стал спорить Майлз, поскольку он уже начал и теперь Жанин было не отвертеться.

Жанин не раз обещала поговорить с Уолтом о доме. Самое разумное и честное со стороны Уолта было бы выкупить долю Майлза – или то, что могло бы считаться его долей, существуй таковая официально. При разводе дом достанется Жанин, Майлзу же было предписано выплачивать половину по ипотеке до тех пор, пока дом не будет продан либо Жанин не выйдет повторно замуж. Меж собой они с Жанин договорились: продав дом, что будет непросто, они поделят вырученные деньги. Первоначальный взнос за дом уплатил Майлз, но до половины стоимости эта сумма недотягивала, и Майлз решил не вдаваться в подсчеты. Своего адвоката он проинструктировал коротко: пусть она забирает все, что хочет. По правде сказать, к смущению Майлза, делить им особо было нечего, и если бы даже он решил кое-что отспорить, это было бы мелочно по отношению к Жанин, а следовательно, и по отношению к Тик. Оно того не стоило.

Однако развод очень скоро будет оформлен, для Жанин откроется путь к вожделенному алтарю, и в голову Майлза начала закрадываться мысль: может, он зря не послушался своего адвоката? Уолт Комо, предсказывал адвокат, снимет другой дом и переедет туда с Жанин. “Вы этого хотите? Потрафить человеку, отнявшему у вас жену, чтобы жить с ней в вашем доме, спать в вашей постели и не платить при этом ни гроша?” Разумеется, ничего подобного Майлз не хотел, но тогда такой сценарий казался неправдоподобным. Кем надо быть, чтобы так себя повести? Но Майлз ни за что бы тогда не поверил и в то, что Уолт Комо сделается постоянным клиентом “Гриля”, наведываясь каждый день выпить кофе, сыграть с Хорасом в джин и дать Майлзу парочку полезных советов по ведению бизнеса. Не далее как сегодня он предложил Майлзу переименовать “Гриль” во французский “Грий”, чтобы звучало престижнее. Майлз трактовал эти потуги Уолта двояко. Первая версия: как ни странно, Уолт, искренне веривший в ценность своих идей, стремился задобрить Майлза, страшного во гневе, если его довести до крайности. Вторая версия: не рассматривал ли Уолт свои “полезные советы” как эквивалент платы за жилье? Со временем Майлз понял, что большинство людей, усвоив недлинный ряд фундаментальных предпосылок, в деловых отношениях придерживаются определенной логики. Ни один суд не предписывал Уолту оплачивать проживание в доме Майлза, вот он и не платит. И все же ему жаль человека, чью жену он увел, – впрочем, по мнению Уолта, тут все было по-честному, победил сильнейший – и, хотя он не был ничем ему обязан, Уолт неустанно искал поводы облегчить жизнь Майлзу. Более того, его решимость оказывать помощь крепла с каждым днем. Уолт явно считал, что его дармовые советы стоят нескольких тысяч долларов, и не его вина, если Майлз упорно отказывается внедрять его предложения. Здесь Уолт был бессилен: что поделаешь, если человек не понимает своего счастья? Нет, помри Майлз во сне ближайшей ночью, Уолт рассказывал бы скорбящим, всем и каждому в отдельности, как он из кожи лез, изобретая способы превратить “Имперский гриль” в процветающее заведение. Майлз был чертовски симпатичным парнем, выдал бы он напоследок, но напрочь лишенным деловой хватки. И ни одно слово в этой погребальной речи не показалось бы Матёрому Лису запредельной наглостью.

– Я говорила с ним об этом, – произнесла наконец Жанин, глядя на свое отражение в окне. – Он сказал… – Она опять замолчала, словно ей самой было трудно поверить в то, что она намеревалась сообщить. – Он сказал, что, похоже, инвестировать в здешнюю недвижимость – не самая лучшая идея на данный момент.

– Да ну, – откликнулся Майлз. – Кто бы мог подумать.

– Он говорит, что не хочет вкладывать деньги, пока не определится с дальнейшими планами.

– И когда он определится?